Цвет надежд - зеленый
Шрифт:
Наконец с вечерним обходом явился и сам директор Шабрен. Как правило, он обходил все отделы универмага, от подвала до чердака, четыре раза в день. Первый обход он начинал сразу после открытия - директор должен был самолично убедиться, что во всех отделах царят чистота и порядок, причем это касалось не только товаров. В течение дня директор приходил, когда ему вздумается. У Густафссона создалось впечатление, что цель этих обходов - следить за порядком, чтобы все служащие стояли наготове на тех постах, какие им были предписаны.
Шабрен остановился возле Густафссона:
–
– Все в порядке.
– Густафссон пожал плечами. Шабрен задумчиво оглядел отдел.
– Странное дело, - сказал он.
– Идет вторая половина недели, а успехов что-то не видно. Я думал, что здесь с утра до вечера будут толпиться покупатели.
– Первые два дня так и было.
– Ну, не скажите. Толкучка, правда, была. Но в основном дети. Продали совсем немного.
Густафссон смутился, как будто он был виноват. "Надо было больше стараться", - подумал он. А может, дело вовсе не в нем?
– Наверно, сейчас не сезон для гардин?
– спросил он.
– Для хорошего товара всегда сезон. Надо смотреть правде в глаза. Рекламы, афиши, анонсы были сделаны, как к рождеству. Значит, мы просчитались.
– Вы хотите сказать, я просчитался?
– Нет, я. Но не будем падать духом. Все еще может измениться к лучшему. Бывает, что без всяких видимых причин торговля вдруг падает или, наоборот, взлетает на небывалую высоту. Будем продолжать, раз уж начали.
Он ушел, и Густафссон оглянулся на двух покупательниц, которые, как ему показалось, ждали ухода директора. Но и они покинули отдел вслед за ним. Вскоре Шабрен вернулся. Ему кое-что пришло на ум.
– Послушайте, Густафссон, сделайте веселое лицо. Покупатель любит, чтобы его встречали с улыбкой. Всем должно быть ясно, что это магазин, где не бывает ни жалоб, ни недовольных с любой стороны прилавка. Улыбайтесь, Густафссон, улыбайтесь. Думайте о своих пяти сотнях в день, и вам будет очень легко улыбаться.
Он исчез и снова вернулся. Только что он побывал в отделе трикотажного белья и чулочных изделий, там-то его и осенило. Гениальная мысль. А что если Густафссон будет переходить из одного отдела универмага в другой? Гардинный отдел его присутствие все-таки оживило.
– Я с удовольствием сделаю все, что от меня зависит, сказал Густафссон.
– Мы это еще обдумаем и, возможно, завтра же и начнем, сказал Шабрен и направился дальше.
Густафссон поспешил на помощь продавщице - ее почти не было видно из-за груды материалов, которые разглядывала какая-то привередливая покупательница. Когда они справились с делом, продавщица сказала:
– Там стоит человек, который, по-моему, ждет вас, господин Густафссон.
Он взглянул, куда она показала. Это был Пружина. Он пришел, чтобы, как он выразился, убедиться, что здесь жизнь бурлит и дым идет коромыслом.
– Ни того ни другого, - ответил Густафссон.
– Правда, люди приходят, чтобы поглазеть на меня, и это противно. Что же касается их желания приобрести новые гардины...
Пружина перебил его:
– Желание приобрести? Это желание должно возникать у покупателя при виде товаров. Твое дело - только притягивать их сюда, и ты это делаешь. Тебе здесь отведена
Он вытащил пачку сигарет и вытряхнул одну штуку. Густафссон замахал руками.
– Убери, убери! Здесь курить нельзя. Из-за противопожарной безопасности.
– Меня огонь не берет.
Пружина сунул сигарету в рот, присел за прилавок, щелкнул зажигалкой и затянулся, прикрывая сигарету ладонью на манер всех тайных курильщиков. Выпустив облако дыма в воздушные складки тюля, он продолжал:
– Слушай! А может, устроить тебе несколько пикантных интервью в газете? Для меня это плевое дело. Когда я занимался Юханссоном Осой, мне каждый день приходилось бывать в газете. Меня там просто на руках носили за то, что я подкидывал им интересный материал. Они сразу схватились за перо, когда я им рассказал, что Юханссон Оса за тридцать три секунды уложил трех спарринг-партнеров.
– А он их действительно уложил?
– Нет, конечно. Но такие вещи давят на психику. Если, к примеру, пустить слух, что ты - законодатель новой моды, все дамочки тут же начнут красить волосы в зеленый цвет. Или сказать, будто один водитель спутал тебя со светофором. Или что у любителей сенсаций твои автографы идут по три кроны за штуку.
– Но ведь это все неправда!
– Ну и что с того? Главное, поразить воображение. Слушай, а может, сообщить, что ты плачешь зелеными слезами? Вот будет потеха!
– Не болтай! Обо мне и так уж писали бог весть что.
Пружина вытащил газету. Развернув ее, он показал Густафссону рекламу, напечатанную на четырех колонках рядом с заметкой о хранении цветной капусты.
– Ты только полюбуйся на их рекламу!
И он начал читать:
ЗЕЛЕНАЯ НЕДЕЛЯ
Гардинным отделом управляет господин Пер Густафссрн.
Универмаг Шабрена первым предлагает своим покупателям всевозможные новинки.
– Ну что это такое!
– изрек Пружина.
– Сразу видно, что им необходим опытный человек. Кто же так делает рекламу? "Пер Густафссон". Взяли твое настоящее имя, когда даже каждый десятый не сообразит, кто ты такой и чем примечателен. Нужно было придумать тебе какой-нибудь броский псевдоним. Например, Чингоалла. Я знаю один старинный романс, который так начинался.
Густафссон скривил рот. Чингоалла. Это уж совсем ни к чему.
– Не нравится? Ну и не надо. А вот еще: Зеленка! Отлично, верно? Это должно поразить их воображение!
– Вряд ли.
– Во всяком случае оно больше привлекло бы внимание читателей, чем упоминание обо всех этих тряпках. Сами виноваты, что никто не интересуется их кретонами и кретинами. Главное, чтобы ты получил свои деньги... Кстати, ты не забыл, что мы делим их поровну? Для менеджера это еще мало. Есть такие, которые забирают себе все.