Цвет надежды
Шрифт:
— Драко, сказанное останется между нами.
— Да, понимаю. Просто непривычно. Так вот, речь шла обо мне, но говорили они как-то странно. Мама требовала не говорить обо мне, как о вещи. А отец… Вы ничего об этом не знаете?
— Я не тот человек, который может что-то тебе рассказать. Но это очень серьезно. Тебе нужно поговорить с Нарциссой. А пока просто поверь в свою силу.
— Но я не знаю ее природы.
— Она тебе мешает?
— Нет.
— Тогда просто прими это.
— Ладно.
Юноша спрыгнул с парты, устало потер лоб.
— Мадам Помфри прописала тебе покой, а не свидания с девушками.
— Выговоры
Оба улыбнулись. Напряжение, до этого заставлявшее говорить не то, что нужно, отступило, и они смогли, наконец, просто посмотреть друг на друга. Профессор Снейп мог позволить подобную дерзость только этому мальчику, к которому питал чувства, схожие с отцовскими. И в эту минуту Северус понял, что, благодаря Драко, знает, как вести себя с Томом. С детьми можно просто разговаривать. Не отчитывать, не наставлять, а просто искренне жить их маленькими и большими проблемами.
— Я давно хотел спросить, — Драко поднял голову, — зачем вы все это делаете?
— Что именно?
— Вы относитесь ко мне не так, как…
— Тебя это не устраивает? — декан приподнял бровь, стараясь скрыть неловкость.
— Нет. Наоборот. Просто… ради чего?
— Ради Нарциссы.
— Вы…
— Мы учились в одном классе.
— Вы… с моей матерью?
— Да, Драко. Мы ровесники. Как ни сложно это представить.
— Я… не это имел в виду, — смущение одного и изогнутая бровь второго. — Ну хорошо, это. Извините.
— Мы вместе учились, и она много для меня значит. Твоя мама — удивительный человек.
Во взгляде Драко отразилось понимание, а брови его взлетели вверх.
— Нет-нет. Ты подумал не о том, — поспешно заявил профессор.
— Да, нет. Просто… неожиданно.
— Мы поменялись ролями. Не находишь? «Все было не так — Да нет же. Я видел».
Оба вновь улыбнулись.
— Твоя мама — мой самый близкий друг, — «единственный друг, но об этом не стоит знать посторонним», — мы сидели за одной партой, мы проводили вместе довольно много времени. И она здорово помогала мне.
— Вы просто дружили?
— Да. И дружим до сих пор.
— Странно.
— Хм, тебя же не удивляет дружба мисс Грейнджер с «лучшими» представителями ее факультета, — в голосе декана прозвучал сарказм.
— Удивляет, — откликнулся Драко негромко и искренне.
— Ну, значит, у тебя будет еще один повод для удивления, — резюмировал мужчина.
— Вечер сюрпризов, — Драко потрясенно помотал головой. — Почему я никогда этого не замечал?
— Наверное, ты просто никогда не присматривался к матери. Ей плохо без тебя, Драко.
Мальчик промолчал, глядя под ноги. Мужчина взмахом палочки сделал огонь в камине ярче. Изначально обстановка предназначалась для устрашения, но раз уж беседа приняла такой странный характер…
— Они шантажируют ее мной.
— Этого следовало ожидать.
— И что мне теперь делать?
— Не давать им повода. Хотя этот совет несколько опоздал.
Драко встал, обтянул рукава свитера, сжав их в кулаках. В эту минуту он казался таким потерянным и беззащитным, что у Северуса дрогнуло сердце. Появилось желание потрепать мальчика по плечу, обнять. Но зельевар прекрасно понимал, что они оба слишком не привыкли к подобным проявлениям чувств. Вместо этого Снейп поглубже засунул руки в карманы мантии,
— Драко, независимо от того, какое решение ты примешь, и чем это будет грозить, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. В любое время. И это не только ради Нарциссы. Ради тебя самого.
Мальчик улыбнулся по-настоящему. Той улыбкой, которую Северусу нечасто доводилось у него видеть.
— Спасибо, — слегка смущенно проговорил он. — Я буду иметь в виду.
— А теперь иди к себе. А то мадам Помфри, если узнает, будет очень недовольна, и тогда нас уже ничто не спасет.
— Доброй ночи.
Драко быстро вышел, избавив обоих от неловкости прощания. Было сказано и так слишком много. Но впервые Северус не испытывал досады из-за собственной откровенности. Наоборот. Ему было легко. Потому что в этом безрадостном мире появился просвет. Теперь он знал, для чего идет эта безнадежная война. Раньше он был здесь из благодарности к Дамблдору, по привычке… Да мало ли надуманных идеалов удерживало его на этой стороне сильнее, чем на той, хотя разница, по существу, была невелика. Когда столкнутся две силы, действующие одинаковыми методами, их всех перемелет в этих жерновах. Но теперь у его войны появился смысл. Ему было кого защищать и чьи улыбки оберегать.
* * *
Утро, предшествующее Рождественскому балу, было таким же, как и во все предыдущие годы. Стены старого замка видели это не одну сотню раз. Взбудораженные мальчишки и девчонки… Последние приготовления… Сомнения, радости и горести. Из года в год все повторялось. Ведь во все века в этот день решались чьи-то судьбы. У кого-то хватало смелости сделать шаг, за который часто приходилось платить всю оставшуюся жизнь и жить воспоминаниями. А кто-то все последующие годы терзался тем, что не сумел, не решился, и строил в воображении страшные картины возможных последствий, утешал себя мнимым благополучием. Кто-то же был просто счастлив оттого, что самые смелые мечты вдруг становились реальностью, и две жизни незаметно и неразделимо сплетались в одну. Магия Рождества, магия праздника. А может быть, просто магия молодости. Ведь это — всего лишь день в году, и мы сами делаем его символичным и связываем с ним самые смелые ожидания.
Гермиона проснулась со странным чувством. Будто весь мир залит ярким светом. Она сознательно цеплялась за это ощущение, потому что свет помогал скрыть сомнения и неуверенность, не давал думать о возможных последствиях. Впервые предыдущий вечер не казался сном, а был абсолютно реальным и естественным. Впервые Гермиона помнила каждое мгновение. Свои слова, его слова, их молчание и прикосновения. И принятое решение тоже помнила. Отчетливо и ясно. Часто, сказанное или сделанное вечером, в утреннем свете блекнет и теряет смысл. Или же глупость случившегося становится болезненно очевидной. Но не в этот раз. Сегодняшний утренний свет окрасил прошедшие события именно в те краски, которые Гермиона видела вчера. Никаких искажений — все ясно и четко. И от этого ей было спокойно. Она — права. Впервые за свои семнадцать лет она имеет право сделать что-то для себя, без оглядки на родителей, учителей и друзей. Это будет ее день.