Цвет небес
Шрифт:
Он придвинулся чуть ближе и наклонился.
Я закрыла глаза, когда его губы коснулись моих. Они были мягкими и теплыми, совсем не такими, как я ожидала. Его горячее влажное дыхание обожгло мне щеку, а кожа пахла природой и свежестью.
Поцелуй продлился всего несколько секунд — которые я никогда не забуду — а затем Питер отстранился и удивленно посмотрел на меня.
— Ты только что поцеловал меня, — заметила я.
— Ага. Ты сердишься?
— Нет.
Он тоже тяжело дышал. Мы продолжали смотреть
И снова поцеловал меня, только на этот раз приоткрыл рот и немного прикусил мою губу, чтобы мои губы тоже приоткрылись. Наши языки соприкоснулись. Я ахнула и удивилась, услышав этот звук, поскольку никогда прежде не издавала ничего подобного. Звук не выражал неприязни. По правде говоря, мне даже нравился вкус его языка и то, как Питер заставил мои внутренности дрожать, как желе.
Питер положил меня на спину и склонился сверху, продолжая целовать меня. Он провел рукой и по моему боку и положил ладонь на моё обнаженное бедро.
Я никогда прежде не чувствовала ничего подобного — такого дикого волнующего возбуждения. Я потянулась, чтобы обвить руками его шею и коснуться гладких четко очерченных бугорков мышц на его плечах.
Он полностью опустился на меня. Затем что-то прижалось к моему бедру. Я потрясенно вздохнула, и внезапно почувствовала, что он всем весом пригвоздил меня к земле. Я сразу же уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула его.
— Питер, прекрати.
Он сразу же скатился с меня.
— Прости. Я не собирался заходить так далеко.
Я села и прижала колени к груди.
— Все нормально.
Мы оба смотрели прямо перед собой на широкую гладь озера. Я слушала кряканье уток и плеск рыбы по воде. Пыталась восстановить ровное дыхание и поняла, что дрожу.
— Это было странно, — наконец выдавил из себя Питер.
— Ага. Меня никогда раньше не целовали.
— Знаю.
Конечно, он знал. Он мой лучший друг. Он знал обо мне всё.
Но теперь все стало совсем по-другому. Теперь я чувствовала себя неуютно и неловко, чего раньше никогда не было.
— Не говори никому, ладно? — попросила я.
— Ты же знаешь, что не скажу.
Я поверила ему, потому что из всех моих знакомых Питер был самым надежным человеком. Я бы доверила ему и свою жизнь.
— Наверное, пора уходить, — предложил он.
Он поднялся на ноги и протянул мне руку. Я позволила ему помочь мне встать, затем мы молча оделись. По пути домой через лес мы мало говорили. Полную тишину нарушали лишь изредка ломающиеся под ногами веточки и цоканье белок на верхушках деревьев.
Дойдя до подъездной дорожки моего дома, Питер сказал «До завтра!» и пошёл дальше.
—
Вот и всё.
До конца учебного года и на протяжении лета ни Питер, ни я ни разу не упоминали о случае на озере. В июле нам обоим исполнилось по шестнадцать лет. Питер работал на отца на целлюлозно-бумажном комбинате, а я подрабатывала мороженщицей в «Лизни капельку» и добровольно помогала в больнице и местном приюте для животных.
Что касается Мэтта, то вскоре после окончания учебного года он уехал из города не попрощавшись. Он отправился жить к тетке в Чикаго, но к тому времени наше трио уже превратилось в дуэт. Мы с Питером постепенно привыкли к этому и забыли о Мэтте.
Так мы и жили: плавали и катались на велосипедах по тем же местам в выходные, ходили под парусом с моими родителями. Наша дружба продолжалась так, словно поцелуев на озере никогда не было. Ни один из нас никогда о них не заговаривал. Мы полностью вычеркнули их из памяти.
Глава 28
В тот год лед и снег таяли медленно, но вовремя, и солнце согревало землю своим теплом. Холодная земля становилась мягкой и теплой, а в садах, радуя глаз, расцветали крокусы и нарциссы. Природа просыпалась, оживая сотнями цветов и запахов. На высоких изгородях расцветала сирень, трава становилась сочной и ярко-зеленой, а свежие весенние дожди песней проливались на крыши домой.
Мы с Питером тяжело трудились в последние школьные дни, осуществляя учебные проекты, готовясь к экзаменам и отчаянно ожидая первого дня каникул.
— Ты не поверишь, что случилось на четвертой перемене, — сказал он однажды после уроков, присаживаясь рядом со мной на скамейку на автобусной остановке.
Я жевала шоколадное печенье из коробки для завтраков и спросила с набитым ртом:
— И что же?
— Сьюзен Николс пригласила меня на выпускной.
Я с трудом проглотила печенье.
— Ты шутишь.
— Не-а. Можешь в это поверить?
— Неужели ты ей нравишься?
Он недоверчиво фыркнул.
— Не знаю, наверное. Я не знал, что и ответить.
Я положила наполовину съеденное печенье обратно в коробку и сказала себе не ревновать. Мы с Питером просто друзья. Но все равно мне вовсе не понравилось то, что я только что услышала.
— Ты должен был что-то сказать, — возразила я. — И ты сказал, что пойдешь с ней?
— Конечно, нет, — ответил он. — Я не хочу идти с ней на танцы.
Я коротко вздохнула.
— Я ей сказал, что иду с тобой, — продолжил он. — Просто как друзья. — На мгновение он замолчал и неловко посмотрел на меня. — Прости! Слова просто сорвались с языка. Мне нужно было как-то отвязаться от неё.