Цвет небес
Шрифт:
— А как ты её усложнишь? Мы старые друзья, и ты приехал навестить меня. Мне кажется, всё очень просто.
Но Мэтт всё равно сомневался, и я поняла, что давлю на него, умоляя подарить мне ещё один совместный дружеский день, который ему совершенно точно не был нужен.
— О, забудь, — беспечно сказала я, желая провалиться сквозь виниловые сидения и исчезнуть с глаз долой. — Мне и так предстоит суматошная неделя. — Я потянулась к дверной ручке. — Но я рада, что ты вырвался повидаться,
Я уже собиралась выйти из машины, когда он схватил меня за запястье.
— Подожди.
Я замерла.
— Когда? — спросил он. — Когда ты хочешь встретиться?
Несколько безумных секунд я даже не могла пошевелить губами, но потом наконец заговорила.
— Послезавтра? По вторникам у меня только одна пара, и я могу её прогулять.
— Как насчет утра? Я заеду за тобой в десять.
Я подумала, не обидится ли на меня за это Питер, но поспешила выкинуть эту мысль из головы.
— Хорошо.
Мэтт отпустил мою руку, и я вышла из машины. Мэтт перегнулся через только что освобожденное мною сиденье и теперь выглядывал из окна темной машины, хмуро смотря на меня.
— Значит, до вторника?
Я кивнула и захлопнула дверь. Секунду спустя он отъехал, и я поняла, что даже после этой ночи он всё ещё держится на расстоянии.
И я хотела узнать, почему.
Глава 35
Следующим утром я сунула монетку в щель телефона-автомата. Она звякнула внутри аппарата, и я набрала номер комбината и присела на стул.
Раздалось три гудка, прежде чем миссис Уэзерби сняла трубку.
— «Вентворт Индастриз».
— Здравствуйте, миссис Уэзерби. Это Кора. Могу я поговорить с Питером?
Голос на другом конце провода сразу же потеплел.
— О, здравствуй, дорогая. Как ты? Как дела в колледже?
— Чудесно, спасибо. Как дела у вашей мамы?
— Ей уже намного лучше. Доктор выписал ей какие-то таблетки, и они помогли. Передай от меня привет маме, хорошо?
— Конечно.
— Сейчас соединю тебя.
Раздался громкий щелчок, и Питер снял трубку.
— Питер слушает.
— Привет, это я. — Я неуверенно поерзала на твердой поверхности стула.
Он задержался с ответом:
— Почему ты звонишь мне в середине дня? Что-то случилось?
Я пыталась говорить жизнерадостным и беззаботным голосом:
— Нет, ничего. Просто захотела позвонить и рассказать, кого я вчера видела.
— И кого же? — Его голос звучал рассеянно, и я услышала, как он нажимает на кнопки счетной машины.
— Мэтта.
Клавиши
— Ты шутишь?
Я не знала, чего ожидать, и с облегчением вздохнула, услышав, что он не разозлился и не озаботился, а просто удивился.
Я начала ковырять краешек уже наполовину оторванной желтой наклейки в форме солнца на телефоне-автомате.
— Нет, не шучу. Он явился ко мне в общежитие. Приехал в Бостон навестить брата и заехал поздороваться.
Клавиши счетной машины снова защелкали, и я услышала, как со стрекотом выползает кассовый чек.
— И что он сказал? Как у него дела?
Я рассказала Питеру о работе Мэтта на стройке, и о том, что он помирился с отцом.
— Никогда не думал, что когда-нибудь мы получим от него весточку, — сказал Питер.
— И я. Я правда удивилась, когда увидела его.
Я продолжала ковырять желтую наклейку, пытаясь засунуть ноготь большого пальца под слой клея и оторвать её сразу, но она не поддавалась, и мне пришлось продолжить скрести её ногтями.
— И когда он возвращается домой?
— Через неделю.
Секунду он помолчал.
— Ты собираешься снова встречаться с ним?
Я почесала переносицу, зная, что позвонила Питеру именно потому, что хотела сообщить о происходящем, чтобы не чувствовать, что обманываю его. Но слова, казалось, застряли у меня в горле.
— Думаю, да, — наконец сумела выдавить я.
На другом конце провода повисла тишина. Никаких щелчков по клавишам. Никакого стрекота кассовой ленты.
— Уверена, что это хорошая идея?
— Почему бы и нет?
Я словно воочию увидела перед собой его лицо. Скорее всего, он сейчас неодобрительно качает головой.
— Потому что это Мэтт. Ну же, ты сама знаешь, какой он.
Несколько секунд я не могла говорить, потому что не была уверена в том, что чувствую. Питер удерживал меня, пытался увещевать, словно я ребенок, которого необходимо беречь и защищать.
Иногда он вёл себя слишком благоразумно. И его предположение о том, что встреча с Мэттом не стоит моего времени, неизвестно почему вызвало во мне желание закричать.
Да, у Мэтта была репутация бесшабашного и сумасбродного парня, равно как и ненадежного товарища, но он оставался Мэттом, другом нашего детства, и он вырос и признал, что совершал ошибки. Я просто не могла отшить его.
Наверное, во мне всё еще гнездилась обида на Питера за то, что наша троица распалась много лет назад, когда я хотела попытаться собрать её воедино, а Питер удержал меня. Сказал мне, что это безнадежно.
Я посмотрела на остатки наклейки и заговорила твердым убедительным голосом: