Цвет ночи
Шрифт:
Когда Дидим переродилась, я пришёл к ней, и мы долго говорили. Я рассказал ей всё, что с ней случилось, и кем она сейчас стала. Рассказал и свою историю, которую она внимательно слушала, глядя на меня с такой нежностью, что мне становилось не по себе. В её присутствии я становился счастливым, любые мои страхи и терзания исчезали, а затем я понял, что делать окружающих счастливыми — это было её даром. Она была очень добрым и открытым человеком при жизни, и, став вампиром, преобразовала эти качества в своеобразную способность.
Дидим всегда отличалась от всех. Ещё в детстве её доброта и душевность поражала меня, а сейчас, переродившись, она отказывалась убивать людей, хотя её горло горело
Дидим поражала меня своим умением сдерживаться, будучи новообращенным вампиром. Её выдержке позавидовали бы многие древние особи нашего вечного мира. Я помню, как впервые привел её в тронный зал, представляя другим членам клана, и как их глаза с Маркусом впервые встретились. Это была искра. Самая настоящая искра, которую я заметил невооруженным взглядом. Они стояли и смотрели друг на друга неотрывно. Именно тогда между ними и зародилась любовь. Любовь между двумя вампирами. Я не могу не признать этого теперь.
Моя сестра стала первой женой правителя, лишь потом Кай нашёл Афинодору, ну а Сульпиция появилась значительно позднее. Я не спешил связывать себя узами брака, но, глядя на братьев, мне тоже хотелось иметь супругу, которая бы составляла мне пару и была бы неразлучна со мной. Но увы, в отличие от Маркуса, я не любил и не смог бы полюбить Сульпицию. Позарившись на её красоту, я упустил из вида её душу и её сущность.
Шло время. Все мы жили в замке, а клан разрастался. Всё новые и новые вампиры прибывали к нам. Кого-то мы находили сами. Уже тогда происходили схватки с первыми себе подобными. Оказалось, что есть много других кланов бессмертных, раскиданных по всей земле, но я и братья всегда хотели быть единственным правящим и могущественным кланом в мире вампиров. Всё шло прекрасно, пока я не начал замечать, как Маркус и Дидим отдаляются от нас. Их перестали интересовать общие вопросы и дела клана, они все чаще стали пропускать трапезу вместе со всеми, а вскоре и совсем стали вести обособленный образ жизни.
В тот день Дидим нашла меня в одном из коридоров замка. Её лицо было спокойным, а голос очень твердым. Ещё в детстве, будучи ребенком, она разговаривала со мной подобным образом, когда хотела сказать мне что-то для неё важное. Я понял это и не стал её перебивать, но то, что я услышал, заставило меня замереть, а затем ярости и злобе вырваться наружу. Она сообщила мне, что они с Маркусом приняли решение уйти из клана, что моё правление кажется ей жестоким и ей больно видеть, каким я стал.
И хоть я и делаю все согласно написанным законам, но она не может больше видеть в кого я превратился. Она не хочет борьбы за власть, не хочет подвергать Маркуса опасности, когда мы идем в бой с другими кланами. Ей хочется спокойной семейной жизни в дали от всех, и она просит их отпустить.
Я не мог поверить своим ушам. Моя сестра не хочет быть со мной рядом, она считает меня чудовищем, но ведь именно я не дал ей умереть и, благодаря мне, она нашла свою любовь. А сейчас она хочет уйти и забрать с собой Маркуса, одного из моих вернейших соратников, моего соправителя. Она хочет предать меня, покинув клан, оставив меня — её родного брата без сестры, которую, не смотря ни на что, я всё-таки любил.
Ярость, ожившая во мне, которую я не мог контролировать, всё сделала за меня. Я очнулся и понял, что натворил лишь тогда, когда появившаяся сзади меня Сульпиция вскрикнула. Весь пол коридора был усыпан останками
Собрав её останки, я под покровом ночи, выскользнул из замка, убегая прочь из города. Я не мог сжечь все то, что осталось от неё. У меня не поднялась рука. Но то, что от неё осталось, никогда не смогло бы соединиться вновь, чтобы стать моей сестрой — настолько жестоко я обошёлся с её телом. Я развеял останки Дидим над морем, глядя, как морская пучина забирает её навсегда.
Кроме Сульпиции никто не знал о случившемся, но она бы никогда не проговорилась, потому что понимала, что если уж я так расправился с родной сестрой, то убить её саму мне не составит никакого труда. Маркус и Кай вернулись на следующее утро, привезя с собой Деметрия. Вампира-ищейку, с которым, вы, Ренесми, конечно же, хорошо знакомы. На все вопросы Маркуса о Дидим, я лишь пожимал плечами и отвечал, что ещё вчера вечером я видел её в замке.
Маркус ждал столетиями, что она вернется. И, поняв, что этого никогда не произойдет, он пришёл ко мне молить о смерти, но я отказал ему, убедив, что он нужен мне, а Дидим исчезла или может быть умерла, но так или иначе её уже не вернуть. Он услышал и понял меня, но после нашего с ним разговора Маркус был готов идти в любой бой, он был согласен на любое сражение. Он искал смерти. И я знал это. Маркус навсегда потерял интерес к вечности. Он стал апатичным, вечно скучающим, но вместе с тем его слово до сих пор звучит веско, хотя я прекрасно знаю, что ему давно уже совершенно не интересны планы по захвату власти. Он относится к происходящему максимально отстранённо и объективно, но, так или иначе, он остается одним из старейшин, и я не лишился его также, как Дидим.
После того, как я убил родную сестру, ничья жизнь больше не имела для меня значения. Все мы лишь пешки на поле битвы, и для сохранения клана приходится кем-то жертвовать. Главное — сделать правильный ход. Теперь вы всё знаете. Я раскрыл перед вами истинное лицо.
Аро закончил свой рассказ.
Ренесми молчала. Из её глаз катились крупные слезы, а тело дрожало в беззвучной истерике. Она втягивала носом воздух как можно глубже и с шумом выдыхала его. Её глаза смотрели на Вольтури в упор, хотя вряд ли от слёз она могла четко видеть его лицо. Плед она держала у самого подбородка, вцепившись в него так, что сводило пальцы. Её муж был страшным, безжалостным убийцей, но разве это осознание могло что-то изменить в её сердце?
========== Дороже вечности ==========
Он молчал и смотрел на неё, не отводя взгляд. Она рыдала и заходилась в истерике. Ему бы только коснуться её руки и понять, что она чувствует сейчас, и как поменялось её отношение к нему из-за только что поведанного ей, но он не мог. Его охватил страх, страх, что всё теперь изменится между ними, не сможет быть как раньше. О чем он думал только, решив рассказать ей всё?!
Аро понимал, что одно дело — быть жестоким правителем в её глазах, убийцей, но совершенно другое — узнать о нём всё от начала до конца. Увидеть его истинное лицо, которое, вряд ли можно любить. Его в принципе нельзя любить. Он чудовище. Как он мог поверить в то, что к нему можно проникнуться искренними чувствами, принять его таким, какой он есть, не шарахаясь в ужасе. Но она, она дала ему надежду, что он всё-таки ещё чего-то стоит, что он не потерян окончательно, и что даже монстр и хладнокровный убийца может быть достоин любви. Какой же он дурак! Он вновь открыл в себе человеческие чувства и поддался им. Он полюбил эту маленькую женщину, рыдающую сейчас напротив него.