Цвет сверхдержавы - красный 1 Трамплин для прыжка
Шрифт:
Фюзеляжа в обычном понимании у самолёта в общем-то и не было. Вместо него нижний наклонный пилон переходил в полукруглую конструкцию в виде арки. Под ней Бартини предполагал разместить ракету. Над аркой и по бокам ракеты находились объёмистые конформные баки, ниже которых Бартини разместил мощное короткое многоколёсное шасси, убираемое в обтекатели в нижней части краёв арки.
А позади крыла и чуть выше были изображены два огромных длинных цилиндра, с торчащими из передних концов острыми конусами. Они крепились спереди к пилонам, выходящим из задней кромки крыла, а в середине опирались
— Красавец... — пробормотал Хрущёв. — Расскажите поподробнее, Роберт Людвигович.
Бартини, явно довольный впечатлением, произведённым на Первого секретаря ЦК, с удовольствием пояснил:
— Ракета со спутником разместится внизу, между стоек шасси. Там её удобно будет обслуживать. Основная часть топлива для самолёта находится в крыле и центральном пилоне. Сами понимаете, машина выйдет прожорливая. Взлетаем на шести подкрыльевых реактивных двигателях. Для посадки хватит и двух — машина уже будет лёгкой. Крыло будет изменяемой стреловидности — на взлёте и посадке почти прямое, а во время разгона стреловидность составит около 70 градусов.
Разгоняемся до 900-950 километров в час, и включаем жидкостные ракетные двигатели. Они вот здесь, в задней части нижних топливных баков по бокам ракеты. Их задача — разогнать машину до сверхзвуковой скорости. Топливо — тот же керосин плюс запас жидкого кислорода в нижних баках.
Как только перейдём на сверхзвук — запускаются основные двигатели, — Бартини ткнул карандашом в два гигантских цилиндра. — Это — прямоточные двигатели конструкции Михаила Бондарюка. Их сейчас использует Лавочкин на своей стратегической крылатой ракете. Жидкостные ракетные двигатели и баки из-под кислорода в этот момент можно будет сбросить на парашютах. Позже их подберут для повторного использования.
На прямоточных двигателях самолёт разгоняется до трех скоростей звука и выходит по дуге на высоту около 30 километров. Там он осуществляет запуск ракеты, которая выводит на орбиту спутник. По предварительной оценке, масса спутника может достигать около тысячи килограммов, возможно — больше. Это будет зависеть от ракеты.
После запуска самолёт выключает прямоточные двигатели и четыре из шести реактивных двигателей, после чего на двух двигателях возвращается на базу.
— Роберт Людвигович... Это фантастика... — пробормотал потрясённый Хрущёв. — Неужели мы сможем такое реализовать?
— Прямо сейчас — не сможем, — уверенно сказал Бартини. — Лет через пять — сможем. Все материалы и технологии у нас уже есть. Их надо лишь собрать воедино.
— Ну, с запуском спутников разобрались, — сказал Никита Сергеевич. — Идея мне нравится. А по основной, военной тематике предложения есть?
— Конечно, — ответил Бартини. — Вот теперь позвольте познакомить вас со специалистами, которые разбираются в сути моего предложения даже больше меня.
Хрущёв кивнул. Бартини встал, открыл дверь в приёмную и позвал:
— Проходите, товарищи, — и тут же представил вошедших. — Никита Сергеевич, Александр Давидович, знакомьтесь. Авиаконструктор Борис Арнольдович Гарф и пилот Владимир Адольфович Устинович.
Гарф и Устинович неуверенно мялись на пороге.
— Присаживайтесь,
Вошедшие уселись рядом с Бартини.
— Так вот, — продолжил Бартини. — Поразмыслив над поставленной задачей, я понял, что нам нужен аппарат с очень большой продолжительностью полёта, большой грузоподъёмностью, как можно более экономичный. Скорость и высота полёта большого значения не имеют, а вот обитаемость и комфорт выходят в число первых мест по важности.
И я подумал, что такой аппарат давно известен, но исторически недооценен. А поскольку после войны появилось много новых материалов и технологий, задача даже упрощается. Никита Сергеевич, прошу вас не делать поспешных выводов. Сначала выслушайте все наши аргументы.
Я предлагаю использовать для стратегического патрулирования с ракетами дирижабли.
Хрущёв ждал, что Бартини выдаст необычное предложение. В "тех документах" он читал, как Роберт Людвигович предложил построить авианосец на подводных крыльях, ходящий со скоростью 600 километров в час. Но дирижабль с межконтинентальной баллистической ракетой — это было нечто. Никита Сергеевич несколько секунд молча переваривал предложение Бартини, а затем расхохотался.
Бартини спокойно ждал, пока Первый секретарь ЦК успокоится. У него самого в глазах играли весёлые искорки.
— О-ох... Насмешили, Роберт Людвигович! — Хрущёв перестал колыхаться. — Да они же горят! Ломаются, падают... И вообще... Это же слон в посудной лавке! Неуклюжий, медленный... Его из берданки подбить можно!
— Примерно такой реакции я и ожидал, Никита Сергеевич, — заговорщицки улыбнулся Бартини. — Вы сейчас высказали обычный набор аргументов для человека, не очень хорошо разбирающегося в возможностях, достоинствах и недостатках дирижабля. Потому я и привёл товарищей, которые занимаются воздухоплаванием с начала 30-х. Борис Арнольдович, ваша очередь, — Бартини сделал знак Гарфу.
— Видите ли, Никита Сергеевич, — вступил в беседу Гарф. — Дирижабли горели потому, что их наполняли взрывоопасным водородом. До войны гелий в больших количествах производили только в США. Сейчас его производят и у нас, отделяют от природного газа, в котором гелий содержится в виде примеси. Природный газ при этом не расходуется. Также можно получать гелий из монацитового песка, как это делают в США. У нас залежи этого минерала имеются по берегам Азовского моря, в Донбассе и на Среднем Урале.
Гелий отделяется от монацитового песка простым нагревом. А сам монацит является источником радиоактивных материалов, например, тория.
— Так-так, — заинтересовался Хрущёв. — То есть, отделив от него гелий, можно ещё и радиоактивное топливо получать?
— Скорее всего — да, — кивнул Гарф. — В радиоактивных материалах я не специалист. Для меня, как для конструктора дирижаблей, важнее, что смесь из 85% гелия и 15 % водорода не горит, но при этом имеет подъёмную силу 93% от подъемной силы чистого водорода. Если считать грубо и упрощённо, 1 кубометр водородно-гелиевой смеси поднимает 1 килограмм веса. На самом деле даже немного больше.