Цвет сверхдержавы – красный. Часть 1
Шрифт:
Американцы несколько дней хранили молчание. Затем последовало сообщение Госдепартамента: «Один из самолётов типа U-2… предназначенных для научно-исследовательских целей и находящихся в эксплуатации с начала 1956 года для изучения атмосферных условий и порывов ветра на больших высотах, пропал без вести с 9 часов утра 5 июля (по местному времени) после того, как его пилот сообщил, что он испытывает затруднения с кислородом и находится над акваторией Балтийского моря» (Слегка перефразированное реальное заявление Госдепартамента о пропаже
Хрущёв выжидал, не делая никаких заявлений. Он ждал, пока американцы «окончательно заврутся».
Наконец, 9 июля «посылка» Первого секретаря была доставлена дипломатической почтой в советское посольство в Вашингтоне. На следующий день советский посол Георгий Николаевич Зарубин вручил Джону Фостеру Даллесу советскую ноту протеста, а также личное письмо Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва Президенту США Дуайту Эйзенхауэру.
К письму прилагалась объёмистая и увесистая посылка, доставленная дипломатической почтой.
Поскольку и письмо и посылка были адресованы лично Эйзенхауэру, вскрывать их в Госдепартаменте не стали. Госсекретарь Даллес лично доложил президенту о полученном письме и посылке. Эйзенхауэр приказал доставить их в Белый Дом.
Аллен Даллес вздрогнул, когда резко зазвонил «президентский» телефон.
– Берите с собой Биссела, и живо ко мне! – президент явно был раздражён.
Когда Аллен Даллес и его заместитель Ричард Биссел вошли в Овальный кабинет, на столе посередине, прямо перед столом президента лежали несколько исковерканных обломков дюраля и разбитый объектив авиационного фотоаппарата.
– Вы, джентльмены, кажется, утверждали, – саркастически произнёс Эйзенхауэр вместо приветствия, – что ваш чудо-самолёт невидимый и несбиваемый. Что он летает выше зоны обнаружения радаров. Что его не достанут ни истребители красных, ни их зенитки, ни их ракеты. Не так ли?
– Ну, так полюбуйтесь!!! – рявкнул президент, так, что Даллес и Биссел синхронно отшатнулись. – Вот что осталось от вашего неуязвимого самолёта! Красные были очень любезны! Они прислали обломки с серийными номерами! Я уже навёл справки на «Локхиде», они подтвердили, что номера принадлежат одному из U-2, дислоцированных в Висбадене. Получается, что вы истратили чёрт знает сколько миллионов долларов, а в результате сделали роскошную высотную мишень для русских ракетчиков? Так что вы можете сказать в своё оправдание?
– Сэр... Возможно, это была техническая неисправность самолёта? – предположил Даллес. – То есть, может быть, произошла катастрофа, а русские просто подобрали обломки?
– Ну конечно, Аллен! Конечно, произошла катастрофа! – сарказм Эйзенхауэра был ядовит, как укус кобры. – Когда самолёт пробивает сотня-другая поражающих элементов, в нём безусловно возникает множество технических неисправностей!
Президент жестом фокусника вытащил из-под стола ещё одну дюралевую панель, изрешеченную рваными дырами, и продемонстрировал
– Катастрофа произошла не вчера, мистер Даллес! – язвительно продолжил Эйзенхауэр. – Катастрофа случилась, когда вы стали директором ЦРУ! А мистер Биссел начал удовлетворять свои амбиции за государственный счёт! Молча-ать!!! Смирно!!! Я с вами разговариваю!!! – рявкнул он, увидев, что Ричард Биссел начал открывать рот.
Даллес и Биссел инстинктивно выпрямились. Биссел вздрогнул и предпочёл промолчать. Когда президент вспоминал, что он – боевой генерал, с ним лучше было не связываться.
– Вы знаете, что написал мне в личном письме Хрущёв? – спросил Айк. – Нет? Так я вам зачитаю!
Он взял со стола лист бумаги и прочитал: «Уважаемый господин Президент!
С глубоким прискорбием извещаю Вас о безвременной кончине американского пилота Кармине Вито, погибшего 5 июля 1956 года в небе над Москвой. В его смерти, так же как и в смерти многих других честных американцев, виновны директор ЦРУ Аллен Даллес и его заместитель Ричард Биссел. Они, в нарушение наших взаимных договорённостей по программе «Открытое небо», продолжают посылать в советское воздушное пространство один воздушный разведчик за другим. При этом они дискредитируют внешнюю политику Соединенных Штатов и ставят в неприятное положение лично Вас, как руководителя страны.
Если господин Даллес не может обойтись без подглядывания за кем-либо, почему за это должны платить американские налогоплательщики и почему ради удовлетворения его прихотей должны погибать хорошие американские лётчики? Господин Президент, передайте господину Даллесу этот бинокль, – президент сделал паузу и протянул Даллесу хороший цейсовский полевой бинокль, – пусть он удовлетворяет свои вуайеристские наклонности, подглядывая за соседями. Это обойдётся для Соединённых Штатов значительно дешевле.
Господин Президент, пожалейте ваших лётчиков. Они не заслуживают подобной участи в мирное время.
Хотя, наш командующий войсками ПВО маршал Бирюзов передаёт господину Даллесу привет, и просит прислать ещё несколько высотных мишеней для тренировки расчётов наших зенитных ракет.
С уважением, искренне Ваш,
Н.С. Хрущёв.»
Пока президент зачитывал письмо Хрущёва, Даллес и Биссел стояли навытяжку, скрежеща зубами. Даллес покраснел, как варёный рак. Биссел выглядел не лучше.
– Да, кстати, Хрущёв прислал вам ещё кое-что, – Эйзенхауэр ехидно ухмыльнулся и вручил Даллесу и Бисселу по небольшой круглой плоской баночке зелёного цвета. Баночки были сделаны из тонкой жести. Сверху на крышке была короткая надпись по-русски.
Озадаченный Даллес вертел в руках баночку.
– Не бойтесь, открывайте, – сказал президент. – Это не опасно, моя охрана всё проверила. Правда, смеялись парни долго.
Ричард Биссел первым сковырнул крышечку. В баночке была вязкая, светлая, бело-желтоватая мазь.