Цвет

Васильев Сергей Викторович

— Что вам мешает? — ехидно спросил норан.

— Да просто не хотим. Зачем быть похожим на кого-то другого, если лучше быть самим собой?!

— И все так думают?

— Все! — брякнул я, не подумав.

— А что же на Гессоните? Кажется, им очень понравилось, что к ним приехал эмиссар Властителей, как они думали.

— Ошиблись, с кем не бывает.

— А ведь ты мог бы сыграть эту роль…

— Властителем нельзя стать! Им нужно родиться! — возмутился я. Как он не понимал очевидных вещей?

— Откуда такая уверенность? — норан

отчужденно прищурился. — Ты знаешь нас лучше, чем мы сами?

Я смутился.

— Нет, конечно. Но это логично…

— Нет логики в жизни. Логика — это машины, — Нейдар сказал, как припечатал.

— По крайней мере, вас учили с детства, — я продолжал спор, не желая останавливаться.

— Да, учили. И где эти учителя? Где ученики? Перебили друг друга в глупой войне… — голос Нейдара стал тусклым.

Я почувствовал себя неловко. Вместо того чтобы ругаться с хозяином, мог бы проявить сочувствие, сказать ему что-нибудь приятное. Да хотя бы просто помолчать. Авось, сошел бы за умного.

Нейдар думал: зеленоватая кожа на лбу собиралась морщинами, разглаживалась. Он щурился, покачивал головой и всё никак не мог прийти к согласию с собой.

— Знаешь, Илья, ты действительно странный. У тебя есть Знак, у тебя есть эвкамп. Это всё символы Властителей, атрибуты их власти, неотделимые от них. Когда-то они имели и утилитарное значение, но теперь это всё забылось. И вот ты, который заставил их работать в прикладном ключе, чего не могли сделать несколько поколений норанов, жалуешься на жизнь. Ты уже — Властитель.

— Всё это попало ко мне случайно… — попытался я образумить Нейдара.

— Ну да, конечно, само на голову сыпалось, — сарказм норан выражал не только голосом, но и мимикой, и телодвижениями.

— Я не виноват…

— Он еще и оправдывается, — Нейдар засмеялся. — Возьми власть. Она твоя.

— Сам бери! Ты лучше подходишь. Ты привык властвовать, а я как белая ворона буду. Я тебе даже отдам всё — не жалко!

— Он — глупый, не слушай его, Нейдар, — влезла Шандар. — Такого наплетет, что уши паутиной затянет. Ты можешь себе представить — глупый Властитель, чурающийся власти, которую может просто подобрать, не прикладывая никаких усилий. Или в этом и дело? Когда мы за что-то боремся — это ценно для нас. Но когда то же самое дается даром, оно — ничто.

— Может, у него что-нибудь отобрать ценное и не подпускать? — заинтересовался Нейдар.

У, сговорились! Все были против меня. Каждый пытался делать из меня что-то ему знакомое и близкое. Надо мне это? Нет! Я хотел жить сам по себе, ни от кого не завися и никому не подчиняясь. Еще у меня был долг. И никто не смел препятствовать его выполнению.

— Я буду делать, что должен, — сказал я. — И мне всё равно, если кто-то против этого.

— Да не «против» мы, не «против». Мы — всегда «за», — успокоила Шандар. — Только уточни — в чем долг-то?

Я несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Как же тяжело бывает с ними разговаривать. Когда им долго говоришь одно и то же,

а тебя не слушают, утверждая, что ты вообще молчишь.

— Первое. Нужно найти Лену и Рустама. Что с ними? Где они? Я волнуюсь, в конце концов.

Шандар кивнула, соглашаясь.

— Второе. Я всё же хочу найти родителей. Ведь для того и затеял это безумное путешествие с планеты на планету. И главное — меня волнует, что всё большее количество разумных вовлекается во всё это. Я ставлю под угрозу их благополучие, а иногда и саму жизнь!

— Ты никого не принуждал, Илья. Каждый пошел за тобой добровольно.

— Да? Это вы так думаете. Не будь меня рядом, ваша жизнь осталась бы прежней!

— …И спасибо тебе за то, что ты смог изменить ее, — подхватила Шандар. — Думаешь, дать разумному цель в жизни — плохо?

— У вас есть цель, а у меня-то нету!

— Он либо издевается, либо дурака валяет, — сказала Шандар, переглянувшись с Нейдаром.

— Почему это?! — возмутился я.

— Сначала ты хотел узнать у нас — что тебе делать дальше и жаловался на судьбу, которая не дает тебе смысла жизни. Потом заявил, что будешь делать то, что должен, и даже перечислил — что. А теперь тебе опять цель подавай! Ты бы определился, а?

— Я не знаю, что мне делать в глобальном смысле! То есть вообще — к чему стремиться. А насущные дела — совсем другое.

— Он думает, что поставленные задачи — тривиальны, — с сожалением на мою тупость сказала зель.

— Если он Властитель — то вполне может быть, — отозвался Нейдар. — Кстати, если сын таков, то каковы могут быть родители? Надо проверить. Обойдетесь без меня? Я ненадолго.

Норан поднялся, учтиво поклонился Шандар и кивнул мне.

— Он куда? — спросил я, когда Нейдар захлопнул за собой высокую тяжелую дверь.

— Куда-куда? Работать. Или поиск информации ты привык называть развлечением?

Видимо, понятие «ненадолго» у норанов несколько отличалось от человеческого. В большую сторону.

Нас с Шандар провели в комнаты, расположенные напротив друг друга, объяснили, как пользоваться местными устройствами, облегчающими жизнь, и оставили одних. Мы могли делать что угодно, но не хотели, лишь изредка собираясь в кабинете Нейдара, и молчали.

Постепенно грусть завладевала мною, и через месяц мне стало невмоготу. Раньше я мог ничего не делать длительное время и никакого дискомфорта не ощущал. А теперь у меня зудело во всех местах, подбивая выйти из комнаты и хотя бы прогуляться туда-сюда по этажу. Почему нет? Кому я наврежу маленькой прогулкой? Если на что-либо нельзя смотреть — дверь будет заперта. Если же всё открыто, то смотреть можно: таковы общие правила.

В тот момент я как-то забыл, что норан может не знать человеческих правил или сознательно их игнорировать. Но даже если я зайду куда-нибудь не туда, всегда смогу отговориться незнанием. Так что вперед — по длинному загибающемуся коридору, заглядывая во все попавшие двери.