Цветик
Шрифт:
– Кароче, обходи нас седьмой дорогой, а то ещё ущербнее станешь!
Стасян долго ругался с матерью, и озаботилась Броня женить сыночка на Галинке - дочери Селезневых, живущих весьма зажиточно. И началось восхваление Галы - и умная, и хозяйственная, и честна в отличие от шалавых девок Цветковых, - с языка Брони лился мёд.
Альке, занятой на производстве и сыночком, было совсем не до Брониной грязи, да и осень началась какая-то гнилая, постоянно шли дожди, гулять приходилось немного, урывками, только когда ненадолго выглядывало солнышко. Мишутка начал слюнявиться, немного
Часто писала Валюха, письма приходили толстенные, она так и не решилась поехать жить в Германию, Витман её уехал и тоже не удосужился хоть раз написать. Валюха малость погоревала, поступила в университет на вечернее отделение факультета экономики, там, естественно, появились поклонники, но она больше всего скучала по Цветику, ворча, что та редко пишет, а у Цветика не хватало времени.
Елена Борисовна дохаживала последние дни - Славины очень волновались, Алька, как могла, ободряла Борисовну.
Зоя Петровна ещё в самом начале Алькиной работы сказала:
– Выхода, девочка, нет только, когда человек уходит навсегда, там ты бессильна что-то изменить. А в твоем случае, кто знает, может, ты больше приобрела, чем потеряла. А приобрела ты самую сильную и бескорыстную любовь в мире - любовь своего ребенка. Какие бы мы ни были, дети всегда любят нас, не "за" что, а "потому"! Мужья, друзья, подружки - они все могут потеряться, уйти, сбежать в конце-концов, а эти, - она сглотнула, - солнышки, всегда будут любить нас. Это ли не счастье? Относись ко всему философски: не сложилось здесь и сейчас - значит, так надо!
Иногда в выходной, она забегала к Антоновне и с видимым удовольствием возилась с Мишуткой.
В октябре распогодилось, стало солнечно, приехала мамка, разделавшаяся с уборкой и заготовками, обе бабки, несмотря на участившиеся по утрам заморозки, постоянно гуляли с малышом. Отремонтировали пряничный цех, начался ремонт кондитерского, - в городе, а Пашию переименовали в город Горнозаводск и появился на карте Пермской области новый район, ждали весны, надеясь, что пряники и торты не придется возить из Перми или Чусового.
Наконец-то выписался Андрюха, худющий, казалось, дунь посильнее ветер, и его унесёт, но вполне бодренький, он заскочил проездом:
– Аль, соскучился по тебе, да и мужик, смотри, какой большой стал!
Мужик что-то объяснял на непонятном младенческом языке и не выпускал кулачок изо рта. -Ну, чё Валерика пропивать будем?
– Да. Андрюх, Мишутку по весне крестить будем. Сейчас холодновато его везти в Верхотурье, сам знаешь, до Нижнего Тагила, а там опять пересадка, не застудить бы сыночка, да и ты пока полудохлый, согласен?
– Да, живем как отшельники, ни одной церкви в округе. Мы ж с тобой, Алька, активные комсомольцы, а ты крестить?
– Не знаю, откуда, но знаю, что надо так.
– Я не против, мне, наоборот, приятно, что меня хочешь крёстным!
На 7 ноября, когда уже выпал снег, справляли в Медведке аж три свадьбы сразу: Валерика, Кухтинского и ещё одного парнишки, постарше - Витьки Зорина. По случаю стольких свадеб расписывали всех в клубе, народу набралось много -
– Успел приехать на дембель ещё один одноклашка - Вовик Вохмянин, и трое девчонок из Перми. Алька попала сразу в клуб, и тихонько пробиралась к своим, Броня же, заметив её, громогласно выступила:
– Вот, у нас сегодня праздник, сыночек женится на честной, скромной девушке!
Тетка Настя Ефимова не выдержала: -Бронь, ты завтра простынь-то не забудь вывесить и повыше, вон, как флаг, на крышу!
– Это зачем?
– не поняла Броня.
– Ну, как в старые времена, если честная - простынь вывешивали, чтобы все видели!
Броня заткнулась, все же знали, что Гала уже с месяц живет у них. Народ посмеивался, а Алька с восторгом смотрела на возмужавшего, подросшего и ставшего совсем взрослым - Вовика.
Свадьба получилась шумная, веселая, озорная. Одноклашки были в ударе, лихо плясали, пели частушки, особенно много восторга вызвали матерные частушки Бабура, который умудрялся плясать, петь частушки да ещё посвистывать.
Алька с девчонками не отставали от ребят: сперли у невесты туфлю, налили туда браги и Валерику пришлось и выкупать туфлю, и выпивать бражку. Потом бедному Валерику завязали глаза и, покрутив вокруг оси, отправили искать свою невесту. Долго смеялись, когда Валерик, облапив свою соседку по дому, такой же примерно комплекции как жена, Лизавета, твердо признал в ней свою жену. Заставили невесту плясать на одной ножке, потом станцевать танец с мужем на газетках, поочередно убирая их из под ног танцующих, захлопали, когда невеста, увидев, что остался маленький кусочек газеты, и ей встать на неё не удастся, встала мужу на ступни, вот так и дотанцовывали.
Гуляли долго, а во втором часу ночи попёрлись к Вовику - посидеть, поговорить за жизнь и отметить приезд. Теть Маша, мамка Вовика, совсем не удивилась компании, ввалившейся в дом:
– Я так и знала! Все готово, орите только потише!
Все родители их класса знали, что у ребят никогда не бывает скандалов и потасовок, класс на самом деле был дружный и дорожащий этой дружбой. Здесь, среди своих можно было расслабиться полностью, говорить все без прикрас, не опасаясь, что тебя превратно поймут, вот и сидели все радостно переглядываясь и вели неспешные разговоры, иногда смеясь, иногда печалясь, что беззаботные годы так быстро проскочили.
ГЛАВА 5.
Очень тепло и с любовью вспоминали школьную машину - 'полуторку', Бог весть, каким чудом сохранившуюся до конца шестидесятых годов. Машина была старенькая, больше находилась в ремонте, чем ездила, но сколько гордости и восторга было, когда по окончании очередного учебного года всех отличников и хорошистов возили на этой раритетной машине на 'Колпаки' - невысокие горы за семь километров от поселка. Машинка, поднимаясь даже на небольшую высоту, натужно, как надоедливый комар, зудела, а школьники вопили от восторга. Едущие на встречных машинах водители (это были почти всегда лесовозы, везущие огромные спиленные деревья), улыбались и приветствовали полуторку гудками.