Цветок Дракона

Уэллес Алиса

Словно маятник, ее настроение колебалось от уныния к ярости и обратно. Снова и снова она корила себя за свою наивность, за то, что выдавала желаемое за действительное, хотя внутренний голос предупреждал об опасности. Она проклинала себя за то, что отказалась поверить Дженсону Карлайлу и предпочла покровительство и защиту Во той неопределенности, что сулил ей Дженсон.

Во предал ее, и Сарина не находила ему оправдания. Он воспользовался ее доверием и любовью и повернул эти чувства так, словно они на самом деле скрывали за собой лишь похоть. Видение его бледных безволосых рук, прикасающихся к ее коже, его губ, его тела, вжимающегося в ее,

были столь отвратительны, что Сарина временами думала, что лучше покончить с собой, нежели оказаться в роли его наложницы. Наложница! Само это слово, словно пика, пронзало ее кожу, и желчь подкатывала к горлу и оставалась там горьким, удушающим комком.

Будучи переполнена презрением и ненавистью к тому, которого она считала почти отцом, Сарина отказывалась с ним разговаривать и надевать подаренные им вещи. Она свалила все эти платья, накидки, обувь и драгоценности огромной грудой перед дверью спальни Во и снова стала носить только простые платья, которые привезла с собой из Орегона.

После того достопамятного утра Ли не покидала своей комнаты, так что ужинали они теперь втроем, и трапеза их проходила в молчании. Сарина ела очень мало. Она подозрительно обнюхивала пищу и упорно отказывалась пить чай.

Дни сменяли один другой, мрачные ожидания наваливались каменной тяжестью, и Сарина поняла, что скоро умрет, если не сбежит отсюда.

Несмотря на поспешные приготовления к свадьбе Чена и Лао Куатай, она сомневалась, что обручение состоится. Хотя спина Чена начала медленно заживать, он отказывался от еды и питья и ни с кем не разговаривал. Чен лежал на животе, повернувшись лицом к стене, а его глаза, хотя и открытые, были пусты и безжизненны.

Через пять дней после того ужасного утра Сарина проснулась с первыми лучами солнца и, быстро одевшись, спустилась вниз. Она направлялась в огромную комнату в задней части дома, где находились алтарь и мемориальные дощечки с именами членов семьи Во. Именно там можно было застать Сюе, которая каждое утро выполняла свой долг послушной жены Во Шукэна, отдавая дань почтения тем, кто покинул мир до него.

Сарина зашла в полутемное помещение, и в ноздри ей ударил запах сандалового дерева. В тусклом мерцании зажженных свечей она еле различила фигуру Сюе. Женщина стояла на коленях перед длинным деревянным алтарем, на котором лежали многочисленные деревянные дощечки, украшенные затейливой резьбой. Перед каждой дощечкой находились тоненькая белая свеча и небольшая серая палочка благовоний. Затемненные ниши, вырезанные в стене, тоже были полны дощечек. Китайцы считали, что именно внутри этих деревянных дощечек с именами умерших находятся души предков.

Сарина наклонилась над молящейся и легонько прикоснулась к рукаву ее бледно-голубого платья. Сюе чуть повернула голову, давая понять, что знает о присутствии Сарины, но ее губы продолжали свои беззвучные движения. Сарина терпеливо ждала окончания молитвы, наблюдая за Сюе, которая, закрыв глаза и положив руки на колени, раскачивалась взад-вперед.

Несколько минут спустя Сюе завершила ритуал и низко поклонилась. Затем она выпрямилась, сложила руки у груди и дважды поклонилась алтарю. Откинувшись назад, она наконец повернулась к Сарине. Сюе улыбалась, но в ее глазах застыла боль, а в глубоких складках около рта залегла грусть.

– Я пришла из-за Чена, – сказала Сарина, мешая английские и немногие известные ей китайские слова. На лицо китаянки набежало облачко, но Сарина продолжила: – Он умрет, если будет

и дальше отказываться от еды. Во ведь не хочет смерти своего единственного сына, иначе он приказал бы умертвить его за непослушание, а не наказывал.

Она ждала ответа Сюе, но та сидела молча с непроницаемым выражением лица.

– Вы не могли бы пойти к Чену и уговорить его поесть? – спросила Сарина.

Через несколько секунд, которые Сарине показались вечностью, Сюе все так же молча покачала головой.

– Вы ведь его мать!

– Он сын Во, – последовал неуверенный ответ.

– Но его отец не хочет его смерти, – настаивала Сарина, – он же решил женить его на Лао Куатай, чтобы ваши внуки были достойны вас и укрепили могущество имени Во.

Сюе слегка пошевелилась, избегая взгляда Сарины.

– Вы хотите, чтобы ваш единственный сын умер? – настаивала Сарина.

– Смерть Чена в руках богов.

Сарина раздраженно топнула ногой.

– Если вы не пойдете к Чену, может быть, вы могли бы поговорить с Во? – предложила она. – Попросите его вернуть Мэй, чтобы она снова жила в доме. Сюе… – Она легонько потянула за длинный рукав платья китаянки. – Ваш сын умрет, если не вернется Мэй.

«Прости меня, Чен, – прошептала она про себя. – Прости меня за вмешательство в твои дела, но я не могу беспомощно ждать, пока ты умрешь».

Сюе медленно подняла голову, и хотя ее лицо хранило все то же бесстрастное выражение, ее голос был тверд:

– Сказано: если женщина берет власть, то семья умирает. Во приказывает, Сюе следует его приказам.

Бессмысленно уговаривать дальше, решила Сарина. Вид покорной Сюе с кротко опущенными глазами вызвал в ней прилив ярости. Как она презирала обычаи этой страны, которые допускали, что женщина может иметь в голове только мысли о послушании и служении мужу! Сарина заставила себя дружелюбно кивнуть Сюе, хотя ее переполнял гнев: мать отказывается помочь собственному сыну!

Сарина вырвалась из тягучей, давящей полутьмы на ярко-желтый солнечный свет, словно ныряльщик на поверхность, радуясь, что может снова дышать.

От нее несло благовониями. Запах сандалового дерева настолько сильно впитался в ее волосы и одежду, что Сарина решила вернуться к себе в комнату и переодеться. К ее ужасу, у подножия лестницы стоял Во. Она попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и заставил остановиться. Сарина отвернулась, избегая его взгляда.

– Мне отказано вкушать сладость твоего голоса, мой лотос? – вкрадчиво произнес он.

Когда же она не ответила, он спокойно продолжил:

– Я был крайне терпелив все эти дни, Сарина, но даже самые терпеливые люди со временем устают. – Он сильнее сжал ее локоть. – Ты будешь разговаривать со мной, если я прикажу, моя упрямица, но я предпочел бы, чтобы это произошло по твоей собственной воле.

Сарина мятежно задрала подбородок, глядя прямо перед собой.

– Облако молчания опустилось на дом Во. – Он вздохнул. – Затих нежный голос Мэй, моя высокочтимая Ли отказывается впустить меня к себе, мой негодный сын не произносит ни слова, а ты, моя самая большая драгоценность, отказываешь мне в своей золотистой нежности. – Он провел большим пальцем по ее горлу, затем коснулся груди, и она вздрогнула от отвращения. – Я покинут теми, кого ценил больше всего. Возможно, я пренебрегу всеми церемониями, мой лотос, и вознесу тебя до самого почетного положения в доме прямо этой ночью. Твоя золотистая красота согреет мою спальню, и мне больше не будет так одиноко.