Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Приехав в усадьбу, Аменемхет швырнул поводья в лицо слуге и, соскочив с колесницы, стремительным шагом направился в дом.
Он взбежал вверх по лестнице и, никем не останавливаемый – никто не смел – направился прямо в покои отца.
У дверей спальни больного сидел врач Уну, который без колебаний преградил молодому господину дорогу.
– Нельзя!
Аменемхет отшвырнул слабого старика одной рукой; врач ударился плечом и головой о стену и сполз на пол, потеряв сознание. Аменемхет подумал, не убил ли его – жаль, если не так.
– Как ты посмел?..
Неб-Амон приподнялся; он смотрел на своего преступного сына без страха, и Аменемхет чуть не бросился на него при виде такого спокойствия.
– Как ты посмел так обойтись со мной? – выкрикнул Аменемхет, сдерживаясь из последних сил.
Неб-Амон, не отвечая, встал, и Аменемхет отступил, не ожидая, что отец еще может вставать. И больной вдруг с такой силой ударил сына по лицу, что Аменемхет вскрикнул и отлетел к прикроватному столику, сшибив его и всю стоявшую на нем посуду.
Неб-Амон наклонился над ним, похожий на ходячего мертвеца. Удар отнял у него все силы, но в его взгляде сейчас горела такая власть, что Аменемхет, не смея даже встать, скорчился, прикрывая руками свое сильное тело, которое так любил…
– Я жалею об одном, преступник, - прошептал Неб-Амон. – Что я слишком слаб, чтобы покарать тебя как должно – лишение наследства слишком мягкое наказание для такого, как ты…
Он вдруг со стоном отступил и упал на постель, и остался недвижим. Аменемхет в страхе поднялся, думая, что отец умер.
– Я могу заставить тебя переписать завещание! – приглушенно воскликнул он, глядя на эту фигуру, которая все еще внушала ему благоговение – великий первый пророк бога, с которым, несмотря на всю немощь Неб-Амона, молодой силач и красавец Аменемхет не мог сравниться сейчас и не сравнится никогда…
Неб-Амон ничего не ответил на слова сына, лежа с закрытыми глазами. Словно его безмерно утомило все, и выкрики этого молодого злодея только раздражали жреца, а не пугали.
– Я могу тебя заставить, - прошептал Аменемхет, склоняясь над больным.
Неб-Амон как будто только сейчас услышал это – он улыбнулся.
Невозможно было поверить, что когда-то этого человека называли одним из первых красавцев в стране.
– Каким образом ты сделаешь это? – прошептал великий ясновидец.
– Ты знаешь, - тихо сказал сын, и склонился совсем низко, словно для объятия или утешительных слов. Но вместо этого Аменемхет взял отца за горло.
– Прикажи переписать завещание - немедленно, - прошептал он. – Слышишь?
Неб-Амон не перестал улыбаться, даже почувствовав на своей шее руку сына, грозившую ему смертью – как будто именно этого он давно уже ждал.
– Сожми пальцы и убей меня, - прошептал он. – Когда ты сделаешь это и выйдешь из моих покоев, тебя схватят и предадут мучительной смерти…
Это была правда.
Юноша отнял руку, и улыбка Неб-Амона
Или он испытал облегчение оттого, что сын все-таки еще не погиб окончательно…
– Уходи, - просипел верховный жрец. – Пришли ко мне врача. Подумай о моей воле – это самое справедливое, что я мог сделать для тебя, и ты это поймешь, если для тебя еще есть надежда на спасение…
И Аменемхет, сам не зная почему, вдруг поклонился человеку, лишившему его будущего. Потом вышел, сдерживая шаг, чтобы не шуметь. Врач снова сидел за дверью, и его взгляд вдруг остановил юношу - словно Уну спрашивал глазами о том, что Аменемхет только что чуть не совершил…
Молодой господин показал на дверь.
– Отец зовет тебя, - сдавленным голосом сказал он, и медленно и понуро, точно что-то держало его ноги, направился в собственную спальню.
Там он бросился на кровать и зарыдал как ребенок – он ненавидел себя; но еще больше он в этот миг ненавидел отца. Юноша сам не сознавал, за что – за то духовное превосходство, которого у Неб-Амона не могла отнять ни болезнь, ни старость, ни даже смерть.
Когда слезы кончились, Аменемхет утерся своей белой простыней – на ней остались черные, рыжие и зеленые разводы от краски, которую молодому человеку сегодня с таким тщанием наложили на лицо. Потом господин дома встал и быстро подошел к шкафчику, где хранил яд, полученный от Тамит.
Он сел на кровать и уставился на глиняный сосуд, лаская кувшинчик с отравой, точно это была его возлюбленная.
========== Глава 61 ==========
Тамит жила в страхе и полной неизвестности.
Она снова почувствовала, насколько она ничтожна – и как коротко ее время. У нее были и масла, и притирания, и краски, и слуги… а еще было зеркало, говорившее ей жестокую правду. Иногда Тамит выносила его в сад, куда ее все еще пускали: она выходила ненакрашенной, и под лучами дневного солнца видела, что старится, несмотря на все свои ухищрения.
Да, Тамит была необыкновенно красива и необыкновенно хитра, и только это делало ее сильнее увядающих ровесниц и даже молоденьких женщин. Но она знала, что во второй раз ей такая удача – разжечь огонь в сердце и чреслах знатного мальчишки – уже не выпадет.
Знатные мальчишки предпочитают знатных девочек.
Только бы удержать того, которым Тамит владеет сейчас… удержать хотя бы до тех пор, пока он не вернет ей свободу; ну а потом, если ей будет сопутствовать удача, она еще сможет прибрать к рукам все то, чем владеет он. Старая хищная птица… так ее когда-то назвал Хепри. Да. Старая хищная птица еще сможет расклевать внутренности нежных молодых ягнят. Даже Аменемхет пока – ягненок, он не представляет себе, на что способна его возлюбленная.