Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Меритамон подбежала к великому ясновидцу и упала на колени, целуя его руку; потом уткнулась лбом в его колени. Он погладил дочь по волосам.
– Моя прекрасная Меритамон, - ласково сказал отец. – Мне передавали, что на твою семью снизошло благословение. Ты носишь ребенка.
Меритамон немного устыдилась, но вдруг ощутила потребность посмотреть отцу в глаза. Как будто это была последняя возможность поговорить с ним от сердца. Да ведь они никогда и не говорили так, вдруг поняла молодая женщина, никогда – она боготворила отца вместе со всей страной,
– Сядь рядом, - сказал Неб-Амон. – Вот сюда, в это кресло.
Он подал знак слуге, безмолвно стоявшему в углу – Меритамон даже не заметила его; но ведь слуги и в самом деле что-то вроде мебели. Иб-Вер придвинул второе кресло к креслу великого ясновидца, и с поклоном отступил.
– Оставь нас одних, - негромко приказал Неб-Амон, и мужчина пятясь вышел.
– Я хочу говорить с твоим сердцем, дитя мое, - сказал великий ясновидец, когда дочь села рядом – кресла поставили так, что отец и дочь сидели вполоборота друг к другу и могли смотреть друг другу в глаза. Меритамон почувствовала, что ее неодолимо притягивает взгляд верховного жреца. Он словно готовил ее к полному подчинению. Но она и так была готова…
– Слушаю и повинуюсь, отец, - с волнением сказала Меритамон.
Он кивнул.
– Сейчас ты говоришь так, не зная, что я тебе скажу. Но я предвижу твое возмущение. Ты благородна сердцем как твоя мать, и тебе может показаться, что я несправедлив…
– Нет, - воскликнула Меритамон и даже приподнялась. – Как я могу…
– Я не бог, - сказал верховный жрец. – Я только человек. Я могу ошибаться… гибельно…
Он вздохнул, прикрыв ладонью утомленные глаза. Даже сейчас, в полумраке, они были воспалены, а звонкий голосок Меритамон до боли растревожил его уши.
– Известно ли тебе, что моя наложница родила ребенка от твоего брата? – спросил Неб-Амон.
Он не знал, ожидает ли изумления – скорее нет… Меритамон, конечно, об этом прослышала. Его дочь совсем не глупа.
– Да, - сказала Меритамон.
Она переплела пальцы, потом стала крутить свои перстни, опустив глаза. Ей было это мучительно. Но Неб-Амон был рад, что дочь не осталась невинной и знала о таких вещах, как ложь во спасение и прелюбодеяние… о том, что такое возможно даже в ее семье; иначе объяснение было бы еще мучительней.
– Известно ли тебе, что твой друг и друг твоего брата, Хепри, - старший сын этой женщины? – спросил Неб-Амон.
А вот тут он был даже удивлен тому, что не удивилась дочь. Меритамон просто покраснела, взглянула на него и быстро отвела взгляд.
– Да, - дрожащим голосом сказала она. Неб-Амон поднял брови. Что это такое?
– Известно ли тебе, что эта женщина – самое подлое существо из всех, кого я знал? – спросил Неб-Амон, понизив голос. Меритамон вздрогнула и прикрыла живот, потом стиснула кулачки, но к нему упорно не поворачивалась – жрец видел только ее неподвижный затылок и шею, неприкрытую волосами. Почему она их не отрастит? удивился он, и тут же упрекнул себя за легкомыслие.
– Посмотри на меня, - приказал
Меритамон резко повернулась, и он увидел гнев на ее раскрасневшемся личике; брови сдвинулись, сразу состарив ее. Женщинам гнев не к лицу, подумал он, им не к лицу непокорность…
– Почему ты так говоришь? Чем Тамит обидела тебя? – воскликнула дочь.
Неб-Амон откинул голову на спинку кресла, его руки соскользнули на колени, как у статуй фараонов.
– Эта женщина, - неспешно начал он, - была женой двух отвратительных преступников. Первый был казнен за мужеложство. Ты знаешь, что это такое?
Меритамон подавленно вздохнула, прижимая ручки к груди.
– Второй был казнен за ограбление гробниц, - продолжал верховный жрец. – Этот человек был лишен имени, потому что содеянное им – величайшая мерзость перед лицом богов, которая не прощается. Женщина в моем гареме была его сообщницей, и благодаря милосердию Амона была приговорена не к смерти, но к заключению в своем доме. Старший сын этой женщины – сын грабителя мертвых. Ты понимаешь, о ком я говорю?
Меритамон затрепетала, вжимаясь в кресло под тяжелым взглядом отца. Этот взгляд не прощал. Он принадлежал человеку, который воздавал преступникам по их деяниям… Хепри…
– Я не могу поверить в это, - прошептала Меритамон.
– Ты думаешь, что великий ясновидец лжет тебе? – спросил Неб-Амон.
Меритамон мотнула головой. Она зажмурилась – дитя, впервые взглянувшее в лицо жизни и увидевшее, как оно ужасно.
– Когда эта женщина жила в заключении, к ней пришел твой брат, - сказал Неб-Амон. – Аменемхет был добрым мальчиком, и его друг, сын преступника, привел его к своей матери, чтобы мой сын покровительствовал ей. И он сделал это – он стал навещать ее и утешать, потому что сердца благородных людей вмещают всех, даже самых падших…
Меритамон ахнула, догадываясь, каков будет конец рассказа.
По правде говоря, великий ясновидец не знал, как все обстояло в точности – но был почти полностью уверен, что именно так, как он говорит. Эта шлюха из шлюх совратила его наследника, воспользовавшись его мягкосердечием.
– И тогда эта женщина соблазнила его. Твоему брату было четырнадцать лет, - сказал Неб-Амон. – Эта женщина обольстила его уши, заворожила его глаза и нашла способ поддерживать в нем огонь желания, хотя она уже немолода. Теперь душа Аменемхета изменилась – ты, наверное, заметила это?
Меритамон кивнула, несчастная. Конечно, заметила. Но даже не догадывалась, что брат в такой беде.
– Когда я уйду на Запад, - сказал отец, - ты узнаешь мою волю, которую должна будешь выполнить. Поклянись, что сделаешь это.
Меритамон не сразу поняла, что от нее требуют какой-то клятвы – она услышала, что отец спокойно говорит о своей смерти…
Она вскочила и бросилась к нему, и Неб-Амон встал и принял ее в объятия. Дочь не заметила, какую боль он при этом испытал.
– Поклянись, что выполнишь мою волю, - поглаживая ее по голове, сказал ее любимый отец, уста бога, Амон Властительный.