Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Вы ничего не скажете мне? – спросил Тотмес, направляясь к ним.
Меритамон быстро встала и низко поклонилась.
– Я не знаю, как благодарить тебя…
Тотмес не смотрел на нее – он смотрел на Хепри. Тот встал медленнее, чем его подруга, и не поднял глаз; молодой человек закраснелся.
– Всей моей жизни не хватит, чтобы отплатить тебе за твое благородство, великий ясновидец, - глухим прерывающимся голосом сказал Хепри.
Он медленно и низко склонился.
Тотмес поморщился.
– Может быть, твоя жизнь
– Будьте осторожны – очень осторожны, - сказал Тотмес. – Нет более слабого врага, чем торжествующий враг. Ты понял?
Четвертый пророк Амона кивнул и притянул к себе свою соблазненную возлюбленную. Ничего он не понял, конечно же. Для этого нужно прожить жизнь.
– Яхмес, нужно спрятать их, - сказал верховный жрец, повернувшись к второму хему нечер. – Надеюсь, ты и сам понимаешь, что этим двоим нельзя возвращаться в дом Неб-Амона?
– Разумеется, - серьезно сказал Яхмес.
Он с досадой и некоторой долей вины подумал о том, в доме Неб-Амона все еще живет его сын. Жрец нахмурился, размышляя о том, что от пьяницы, каким стал всегда бывший слабовольным Менкауптах, можно ожидать чего угодно… особенно при появлении его бывшей жены вместе с любовником…
– Думаю, можно пока поселить их… - начал Яхмес и тут замолчал.
Он чуть было не сглупил, причем ужасно. Второй пророк бога совсем забыл, что о местонахождении Тамит Тотмесу ничего не известно – и не должно быть известно!..
– Где? – спросил верховный жрец.
– Я найду сам, - сказал Яхмес. – Не беспокойся…
– Ты уверен? – спросил Тотмес, пристально глядя на него.
Яхмесу показалось, что Тотмес может счесть законной такую плату – жизнь Тамит за счастье этой пары…
– Да, - твердо сказал Яхмес. – Ты можешь больше не занимать себя этим, великий ясновидец.
Он медленно и торжественно поклонился верховному жрецу, давая понять, что больше ничего не скажет.
Тотмес некоторое время смотрел на него с выражением, далеким от приязни. Потом резко повернулся и ушел, и за ним ушли все остальные жрецы, кроме Яхмеса и Хепри, снова обнимавшего Меритамон.
– Сейчас день клонится к вечеру, - сказал наконец Яхмес, когда удостоверился, что опасность миновала. – Меритамон, ты очень устала? Сможешь ли ты идти пешком? Путь неблизкий…
– Куда? – с волнением спросила Меритамон.
Хепри молчал, но, кажется, тоже догадывался.
– Ты не знаешь этого места – но это земля жрецов Амона, наша земля, - сказал Яхмес. – Скромный дом близ храма на окраине города. Но там тебя может ждать удивительная встреча…
И вдруг она рассмеялась, откинув голову, звонко по-девчачьи, весело.
– Кажется, я догадываюсь, с кем, божественный отец, - смеясь, сказала Меритамон. – Я, наверное, должна поблагодарить тебя, что ты позаботился
– Меритамон! – оборвал ее Хепри.
Меритамон быстро обернулась к нему, и смягчилась при виде того, как он помрачнел, готовый отстаивать свою мать.
– Ну что ты, - нежно сказала она. – Я ей и слова поперек не скажу! Даже поклонюсь, это же твоя мать!..
Дочь Неб-Амона снова засмеялась; Хепри обхватил ее, так что Меритамон уткнулась головой ему в грудь, а потом зарыдала. Яхмес отвернулся, едва не прослезившись от жалости к ним обоим.
Предложить Меритамон собственный дом Хепри нельзя – он слишком близко к главному храму. Увы. Хоть это и дом преступника, сейчас в нем живет четвертый пророк Амона, к которому некстати могут прийти гости.
Надолго ли это? Яхмес надеялся, что нет, но опасался, что да…
– Идемте, - сказал он Хепри и Меритамон. – Я вас провожу. Ничего не бойтесь, эта опасность для вас уже миновала.
Он был далеко не так уверен в этом, как говорил – но, наверное, эти молодые люди и сами все понимали. Они оба были очень умны.
У выхода из зала Хепри вдруг обернулся к своему наставнику и сказал:
– Отец, неужели ты отпускаешь меня с Меритамон?
О, сколько чувства было в этих глазах. Яхмес и не помнил, когда сам был способен на подобную пылкость.
– Отпускаю, - с улыбкой сказал он. – На сегодня, весь последующий день и ночь. Надеюсь, ты вернешься в храм сам, господин четвертый хему нечер…
Поняв, что подразумевает его учитель, Хепри покраснел, но глаза счастливо вспыхнули. Он поклонился, потом приобнял свою подругу, и они вместе вышли.
Яхмес был уверен, что они поцеловались в храмовом коридоре перед тем, как он вышел следом.
Они шли долго – Яхмес был проводником; но он чувствовал, что эти двое, несмотря на то, сколько они пережили сегодня, не ощущали усталости. Ему казалось, что он сам согревается в лучах их счастья.
Немного охладели они, когда подошли к порогу дома, где жила Тамит. Меритамон остановилась, внезапно потеряв всякое желание входить. А может, и силы…
– Я не… - начала она, но Хепри быстро склонился к ней, заглушив окончание фразы поцелуем.
– Я прошу тебя, - прошептал он, сжимая ее руки и вглядываясь в глаза. – Я тебя умоляю…
Меритамон грустно кивнула и вошла в дом, опустив голову.
– Здесь можно вымыться, госпожа, - тихо сказал за ее спиной Яхмес. – Еда и одежда – в кладовой… Комнат три, вам хватит…
Меритамон коротко засмеялась, не оборачиваясь.
– Спасибо, - сказала она. – А где же хозяйка?..
Она осеклась, наконец увидев хозяйку.
Тамит стояла на пороге, припав к косяку и разглядывая своего сына и его женщину так, точно они явились к ней из царства мертвых. Хепри первым шагнул к матери, но она уже откачнулась от косяка… и пошатнулась, точно готова была упасть в обморок…