Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Это были суда для божественной семьи, которые готовились спустить на воду.
Лодка Ка-Нейт причалила к пристани напротив дома бога, мягко ткнувшись носом в камень. Мерит-Хатхор легко выпрыгнула из лодки и предложила госпоже свою крепкую руку. Ка-Нейт встала и, покачнувшись, приняла ее руку и вышла на берег. Слуга с зонтом, чуть замешкавшись, выбрался следом.
– Подойдем ближе, - сказала Ка-Нейт, которой хотелось разглядеть все получше – она никогда еще не присутствовала на таких больших праздниках; и, происходившая из другой столицы, не бывала на
– Нет, тебе опасно, - ответила Мерит-Хатхор.
Они стали в стороне от толпы – ее волнение и в самом деле было опасно: госпожу могли толкнуть, даже сшибить с ног.
Им даже отсюда был виден храм Амона – у его пилонов суетились торговцы. У дома бога собралась большая толпа. Происходившее напомнило Ка-Нейт празднество Мина.
Только в этот раз все имело несравнимо больший размах.
Торговля у храма шла широко. Товар подвозили со всех сторон. Гнали целые стада телят, вели газелей, каменных козлов и ориксов - больших антилоп, несли корзины с птицей и плодами. Ревели забиваемые быки. Их разделывали здесь же; повара в строениях с тонкими колоннами трудились без устали.
У храма было построено целое войско; копья и щиты отражали солнце. Они были собраны для спуска священных ладей на воду.
Мелькали головные платки стражников – блюстителей воли Амона, готовых схватить и бросить в темницу храма тех, кто поднимется против бога.
Выхода бога ожидала огромная толпа. В ней были люди всех занятий, какие только встречались в Та Кемет.
Весь цвет столицы: правитель нома, князья*, блестящие царевичи и царевны – дети фараона от его многочисленных наложниц. Разодетые царские сановники. Жрецы и жрицы – от знающих до простых прислужников. Чиновники и управители в нарядных париках. Ремесленники в набедренных повязках и шапочках грубого холста. Черные от солнца земледельцы, свободные на короткое время высокой воды от работы. Мерит-Хатхор увидела женщин, чьи выставленные напоказ нарумяненные груди, яркие губы и ногти, обилие украшений недвусмысленно указывали на их занятие.
Пестрая толпа шумела, переговаривалась, волновалась в ожидании великого события. Слышались восклицания, смех, брань. К голосу толпы примешивался рев скотины, крики надсмотрщиков и начальников войска, бряцанье оружия. Пахло испарениями животных и человеческим потом; иногда ветер доносил смолистый запах живицы, которую возжигали перед храмом.
Мерит-Хатхор предложила было госпоже покинуть шумное сборище.
Но Ка-Нейт только отмахнулась, не отрывая глаз от Опета - сердца празднества. Как она может уйти!
Зазвучала песнь, славящая Амона. Повинуясь резким словам начальника, воины взялись за канаты, привязанные к ладьям; поднатужились. Зрители подбадривали их криками. Ладьи сдвинулись с места; толпа восторженно зашумела, выкрикивая хвалы Амону.
Толпа подалась к воде, по движению ладей. Одна из полураздетых девиц с накрашенными лицами оказалась ближе всех к Ка-Нейт и вдруг остановилась прямо перед нею.
Не полураздетая.
И
Перед онемевшей от изумления и гнева Мерит-Хатхор и ее госпожой стояла улыбающаяся Тамит – в скромном белом платье, с белой лентой, перехватывающей черноволосую голову, с тонко подведенными глазами. Она была похожа на благородную девицу, не хуже любой дочери из лучших семейств Уасета.
– Проклятая. Имени ее не будет, - прошептала Мерит-Хатхор так, словно Тамит здесь не было. Даже не глядя на женщину, словно ничего не слышала, Тамит с улыбкой поклонилась своей бывшей госпоже.
– Рада видеть тебя здравой и благополучной, госпожа, - нежным музыкальным голосом поприветствовала она Ка-Нейт. Та была все еще бледна от потрясения и не отнимала руки от живота, точно на ее дитя могли напасть в ее чреве.
– Привет тебе, Тамит, ты здорова? – спросила Ка-Нейт, совладав с собою.
Тамит еще раз поклонилась.
– Здорова, госпожа, слава Амону. Я тоже скоро буду госпожою – очень скоро.
Она оглядела хозяйку с ног до головы.
Бывшая служанка уже не улыбалась.
– Амон дарит милости всем, не только богатым, - шепотом сказала она и протянула руку к Ка-Нейт, и та вздрогнула от испуга: девица была одета, как непорочная невеста, а ногти у нее были длинные и красные. Бедной Ка-Нейт на мгновение показалось, что она сейчас вонзит эти ногти ей в руку… или в живот.
Но ничего не случилось – Тамит к ней даже не притронулась.
– Желаю тебе счастья, госпожа, - с улыбкой сказала она хозяйке и, повернувшись, исчезла в толпе.
– Ах… негодная, - пробормотала Мерит-Хатхор, прожигая взглядом то место, где только что стояла девушка.
– Прекрати!
Ка-Нейт вдруг рассердилась.
– Я рада за нее – я вижу, что теперь она живет хорошо! Может быть, нашла себе богатого покровителя…
Тут она покраснела, осознав смысл этих слов. Мерит-Хатхор жестко рассмеялась.
– Несомненно, так и есть, - сказала она. – Твоя служанка… ей самое место среди женщин, с которыми она подошла. Только этим блудницам не повезло найти покровителей.
– Еще слово – и ты будешь наказана, - сказала Ка-Нейт; она дрожала от гнева. Мерит-Хатхор нахмурилась, видя, как распалилась госпожа, это случалось с нею редко.
– Я твоя госпожа, ты живешь в моем доме, и я запрещаю тебе так оскорблять эту девицу, - заявила хозяйка.
Мерит-Хатхор молча поклонилась.
Иная доброта бывает хуже зла.
А Тамит, между тем, уже забыла о случившемся – все ее внимание было сосредоточено на том, что происходило перед ней. А перед ней остановилась процессия, несущая наосы – три ковчега, в которых помещались статуи божественной семьи и священные предметы.
Ковчеги поддерживали своими плечами жрецы-носильщики в прямых юбках с бретелями через плечо. Позлащенные резные суда – маленькие подобия тех, что были спущены на воду – скрыли облака живицы*. По сторонам наосов шли жрецы, которые окуривали богов. Другие держали пестрые опахала.