Цветок среди кирпичей
Шрифт:
– Со временем поймешь. Это с опытом приходит, – пожал плечами Стас.
– Люди ведь сами усложняют себе жизнь. Только зачем? Боятся сказать правду. Строят какие-то козни, плетут интриги. А потом страдают. Может с самого начала не надо так делать? – задумчиво заметила Люба. Видимо, это и правда, ее волновало.
– Люба, ты всегда говоришь правду и поступаешь так, как хочешь?
– Не всегда. Но стараюсь себе жизнь не усложнять.
– Потому что в ней не было сильных проблем и потребности в принятии решений. Тебе не приходилось решать, где спать и что есть. Пока тебе с этим везло. Но когда
– Не понимаю. Если нет денег, надо пойти работать и заработать их. – Люба быстро посмотрела на него.
– Хорошо. Иди и заработай, – предложил ей Стас.
– У меня не тот возраст и нет документов.
– Не во всех профессиях нужны документы. Позавчера я у тебя никаких бумаг не требовал. Представь, что тебе завтра исполнится восемнадцать. Ты совершеннолетняя. Что будешь делать?
– Устроюсь на работу. Сниму комнату, – не задумываясь, ответила Люба. – Комната дешевле квартиры.
– Логично. Но на это нужны деньги. Зарплата два раза в месяц. А то и только через два месяца. На что ты жить будешь, чудо?
– Надо найти работу с ежедневным расчетом.
– Таких работ мало. От одной ты отказалась. Говоришь, что не твое, – весело сказал Стас. Люба замолчала.
– Это все сложно, – наконец, ответил она.
– О чем я тебе и говорю. Когда появляются проблемы, мы стараемся их решить, как умеем. Тут уже и воспитание подключается и личные способности. Но эти способы решения могут не быть понятны, например, близким. Поэтому лучше им не говорить, чтоб они не переживали. Появляются недомолвки. Дальше все это растет звеньями на цепи и ничего с этим не поделать.
– Почему нельзя раскрыть карты и играть в открытую? Зачем кого-то обманывать?
– Чтоб не разочаровать, – ответил Стас. – Порой хочется выглядеть белым и пушистым, даже если шерсть черная и жесткая.
– И сейчас вы стараетесь быть белым и пушистым? Поэтому возитесь со мной? – прямо спросила Люба.
– Нет. Мне это нравится. Зачем мне быть кем-то другим, чем я есть сейчас? Тебе понравиться я не стремлюсь. Мне от этого никакой выгоды. Бояться твоих родственников тоже не надо. Поэтому я развлекаюсь в меру своих возможностей и испорченности.
– Как это понять?
– Что хочу, то и ворочу, – ответил Стас. Доставая кошелек. Они как раз заходили в метро. – Я тебе уже говорил, что у меня тоже есть какие-то свои принципы. Один из них не обижать детей. А ты еще ребенок. Вот у твоего отца этих принципов нет. Ему на это плевать. Если женщины еще могут себя защитить, например, хитростью, то дети этого не могут. Особенно те, которым взрослеть и взрослеть после тепличных условий, где их растили. Как тебе.
Опять метро и поезда. Они пугали. Любе трудно было осознавать, что они со Стасом были под землей и передвигались по туннелям в поездах, как на больших червяках, которые прогрызали собой землю. Народ. Людей было много на каждой станции. Люба машинально вцепилась в руку Стаса, боясь потеряться в этой толпе. Тогда она точно осталась бы одна. Сегодня она все больше начала считать, что от него опасности нет. Хотя она и не понимала мотивов его поступков. Он почему-то ей помогал. Потому что ему так хотелось? Сомнительное объяснение. Но других не было. Когда они выходили сегодня, то Люба
– О чем задумалась? – спросил ее Стас. Они вышли в центре. Старый Арбат. Магазинчики, музыканты и художники. Люба скользила по ним взглядом, ничем не интересуясь.
– Кусаться не умею. Не смогу отбиться в случае неприятностей.
– Не все должны «кусаться».
– А как тогда выживать?
– Если нет клыков, замени их на хитрость. Найди человека с клыками. Пусть он за тебя кусается, – рассеянно ответил Стас.
– Разве так можно?
– Почему нет? Хитрость, малышка, может многое заменить. Будь лисенком. Где-то улыбнись, где-то глазками похлопай и найдешь себе защитников.
Через час они зашли в кафе. Цены кусались. Люба побоялась заказывать, но Стас отмахнулся от нее.
– На ту сумму, что мы здесь обедаем можно сходить на рынок и купить продукты на неделю. Они не стоят того, – сказала Люба.
– Угу. Согласен. Еще тот грабеж. И это мы зашли в сетевую забегаловку, – отпивая пива, сказал он.
– Тогда зачем мы здесь?
– Потому что я есть хочу. А в кармане есть деньги, чтоб позволить нам с тобой здесь перекусить. Вот не будет у меня лишних денег, тогда ты пойдешь на рынок и купишь продукты нам на неделю.
– О чем вы?
– Ни о чем. В жизни всякое бывает.
– Бабушка говорила, что надо на черный день всегда откладывать. Если есть лишние деньги, то их не тратить надо, а копить. Мало ли потом понадобятся. У нас, например, пришло постановление, что надо заменить газовую плиту. Вот что делать? А у нее были на нее деньги отложены. Поэтому нам не особо в тягость вышло.
– Я не умею копить. Есть деньги – шикую. Нет, то думаю, как их достать. – Стас посмотрел на нее. Люба сидела, что-то разглядывая в своей тарелки. – Говори. Вижу, что спросить чего-то хочешь.
– Вам все равно, как они заработаны?
– Не совсем так. Какие-то принципы все же есть. Дураков обмануть это одно, нажиться на стариках и детях – другое.
– Но это все равно неправильно.
– Неправильно. Поэтому не хочу, чтоб ты во все это лезла. Такая жизнь не для тебя. То, что тебя отец тянет на дно – я не одобряю. Ты еще больно наивная. Ничего не видела из-за бабушкиной юбки. А тебя посылают мужиков соблазнять.
– Может, хватит эту историю вспоминать? – покраснела Люба.
– А мне нравится. Ты смущаться начинаешь, – усмехнулся Стас. – Ладно, будь тебе шестнадцать. Хоть в законе и говорится, что по взаимному согласию возможны отношения, но рано.
– Мне скоро будет шестнадцать, – пробормотала Люба.
– И когда это «скоро» наступит?
– Завтра, – ответила она.
– Ну тогда это меняет дело, – рассмеялся Стас.
– Нет, не меняет! – Люба поперхнулась от его слов.
– Я шучу, мелкая, – успокоил он ее. Но Люба продолжала недоверчиво коситься на него.