Цветок в пыли. Месть и закон

Яцкевич Владимир

— Ну и пусть попадет! А я все равно буду с тобой дружить. Я никогда тебя не оставлю. Ни за что!

Они шли по улице, взявшись за руки, ничего не говорили друг другу, но и без слов все было ясно между ними.

В школьном дворе собирались ученики. До начала уроков еще оставалось несколько минут, и никто не хотел раньше времени заходить в класс. У самых дверей школы стояли ребята, одноклассники Рошана, которые всегда пытались его унизить. Увидев двух друзей, один из них посторонился и сказал своим товарищам с ухмылкой:

— Пожалуйста, разойдитесь. Дайте дорогу этой великолепной парочке:

сыну магистра и безродному подкидышу.

Уж лучше бы он не говорил этого. Рошан вздрогнул, как от удара, подскочил к обидчику и схватил его за ворот рубашки.

— Повтори! — выдохнул он, с ненавистью глядя на обидчика. — Кто — безродный подкидыш?

— Ты!

Рошан размахнулся и ударил мальчишку в лицо. Тот не удержался на ногах, упал, товарищи бросились его поднимать. Один из них сказал, обернувшись к Рошану:

— Тебе это так не пройдет!

Он хотел, кажется, отомстить за поверженного товарища, но тот удержал его за рукав, и сказал:

— Не надо, Ганеш. Я сам его проучу. Он меня еще запомнит.

Он поднялся, подошел к Рошану и ударил его внезапным, но сильным ударом. Вспыхнула драка. Мальчишка сумел повалить Рошана на землю и, сев на него, стал избивать, но Рошан, изловчившись, вывернулся, и в следующий миг уже он был сверху. В свой удары Рошан вкладывал всю скопившуюся в нем злость на несправедливость людей.

— Рошан! — крикнул Рамеш, подскочив к дерущимся. — Не надо! Прошу тебя!

Но Рошана, невозможно было остановить сейчас.

— Нет уж, — бормотал он, продолжая избивать противника. — Я выпущу из него всю кровь!

— Учитель идет! — крикнул кто-то.

Собравшиеся вокруг дерущихся любопытные разом бросились к школьным дверям.

— Рошан! — крикнул Рамеш. — Оставь его! Пошли! А не то учитель рассердится!

— Мне нет дела до вашего учителя! — выпалил Рошан.

Рамеш скрылся в дверях.

— Ну? — сказал Рошан своему обидчику. — Будешь еще обзываться?

Тот молчал. Из носа мальчика текла кровь.

— Еще получишь, если что, — пригрозил Рошан.

Он встал, поднял с земли сумку и пошел прочь. Он уходил отсюда. Если эта школа его отвергла, что ж, такая школа ему не нужна. Он уходил отсюда без сожаления. Придется, конечно, как-то объяснять дяде, но ведь это будет вечером, можно что-нибудь придумать.

Рошан направился в центр города. Сейчас, когда он ушел из школы, делать ему было совершенно нечего. Оставалось бродить по улицам и ждать наступления вечера.

В центре людей было много. Рошан шел в людском потоке, и никому не было до него дела.

Когда ему наскучило бродить по улицам просто так, он стал останавливаться у витрин магазинов и разглядывать товары, выставленные там.

Лоточники продавали лепешки и прохладительные напитки, но у Рошана не было денег, чтобы их купить.

Солнце поднималось все выше. Люди с улиц перемещались в прохладу домов, прохожих стало меньше. Но куда было идти Рошану? Подумав, он вспомнил о парке. Вот где можно было приятно провести время, сидя в тени деревьев на лавочке. И как это он сразу не догадался? Рошан развернулся и пошел в сторону парка.

Он немного скучал сейчас. Но не знал еще, какую встречу готовит ему судьба.

НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

Учитель

был умелым и удачливым вором. Начинал он в одиночку, еще будучи мальчишкой, — воровал товар с лотков, иногда прямо на глазах у продавца, и стремительно убегал, прижимая добычу к груди. Несколько раз его ловили и били жестоко, он отлеживался несколько дней, после чего неизменно возвращался к своему опасному ремеслу. Он не мог противиться своим желаниям, и однажды решил окончательно, что в этом его призвание и ни к чему другому он не способен. И уж если выпало ему быть вором, так почему бы и нет?

Со временем он понял, что в одиночку ему придется нелегко — много ли унесешь? Подыскал себе помощников — сначала одного, потом другого, и они стали совершать свои набеги уже втроем. Учитель (эту уважительную кличку дали ему новые друзья) хватал с прилавка товар и мчался прочь, продавец, возмущенный таким нахальством, бросался в погоню, оставляя товар без присмотра, и уж тут в действие вступали помощники Учителя. Они стремительно набивали сумки добычей и спокойно удалялись, чтобы в укромном месте, дождавшись Учителя, поделить все по справедливости.

Иногда Учитель возвращался не скоро — в порванной одежде, с лицом покрытым синяками, и это означало, что сегодня ему не очень повезло в состязании с разъяренным торговцем. Это-то Учителю и не нравилось — ему хотелось, чтобы все происходило с меньшим риском. И через некоторое время они переключились на автобусы. В переполненном салоне всегда можно было изучить содержимое чужих карманов, не боясь, что это слишком быстро обнаружится. Шайка обступала жертву со всех сторон, устраивая неимоверную давку, а Учитель тем временем освобождал карманы несчастного от бумажника, часов и прочих предметов, исчезновение которых человек обнаруживал не раньше, чем через несколько остановок, когда воришек уже и в помине не было.

Но в один из дней Учителя в самый ответственный момент кто-то толкнул под руку, жертва всполошилась, и вот тут-то и обнаружилось неудобство «работы» в автобусе — некуда было бежать, салон с закрытыми дверями превратился в ловушку, и пока автобус доехал до следующей остановки и двери открылись Учитель был изрядно помят, а его товарищи даже не могли прийти на помощь, потому что был между ними уговор: никогда и ни при каких обстоятельствах не показывать, что они знакомы, что они заодно.

После того случая Учитель, отлежавшись, в очередной раз сменил тактику. Теперь они действовали на улице в толпе, там, где много магазинов с яркими витринами. Прохожий в таких местах не очень-то следит за своими карманами, слишком уж увлечен разглядыванием витрин, — и тут не зевай, бери его голыми руками. Действовали так: Черпак и Дылда, помощники Учителя, прикрывали его с двух сторон от случайных взглядов прохожих, а он тем временем извлекал из кармана невнимательной жертвы кошелек. Иногда работали и поодиночке — у прилавка в магазине, когда там возникала толчея. Каждый действовал самостоятельно, а к полудню, когда дневной зной разгонял людей по домам, и для «работы» воровской шайки не было условий, собирались в условленном месте, в парке, чтобы разделить добычу между всеми участниками.