Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
— Если они в какой-нибудь тюрьме, то нет ничего проще, — ответил Джавад, — но если они на свободе…
Инспектор развел руками, показывая, что для такой публики нет никаких границ. Их дом — весь мир.
Лицо Тхакура помрачнело. Было видно, что им овладела какая-то идея и ему больно слышать последние слова Джавада.
— Хорошо, хорошо, — поторопился успокоить его инспектор, — я сделаю все возможное. Вы знаете, у меня есть связи в полицейском управлении, — лицо гостя расплылось в довольной улыбке. Было видно, что он напал на свою любимую тему. — Мои новые друзья имеют большое влияние. Они мне кое-чем обязаны и конечно не откажут в такой пустяковой услуге…
Джавад
— Вы, должно быть, устали с дороги, — радушно сказал хозяин дома. — Прошу вас, пройдемте к столу.
Гость не стал отказываться. Молчаливый слуга проводил его по коридору. Внезапно одна из дверей приоткрылась, и оттуда выглянула молодая красивая женщина. К сожалению, Джавад не успел ее рассмотреть, она тут же закрыла дверь. За обедом никого, кроме Тхакура и слуги, не было, а сам Джавад не решился ни о чем спрашивать.
Глава третья
Инспектору Джаваду повезло — интересующие его учителя люди сидели в тюрьме. Правда, чтобы выяснить это, ему пришлось перерыть картотеки не только своего, но и трех соседних штатов. И только в четвертом — за двести пятьдесят километров от места службы — он обнаружил имена мошенников, успевших набедокурить и здесь, вдали от постоянной территории их криминальной деятельности.
Джавад вздохнул с облегчением, но на всякий случай решил лично взглянуть на тех, кого так долго и тщательно искал. Прямо из полицейского управления штата он поехал в каменоломни, где работали заключенные местной тюрьмы.
Его приняли довольно любезно, и сам начальник тюрьмы взялся показать гостю своих подопечных.
Джавад шел рядом с моложавым майором в тщательно отглаженном мундире и пробковом шлеме, ловил неприязненные взгляды, которые бросали на них попадавшиеся навстречу заключенные с кирками и ломами, и думал, что ни за что на свете не согласился бы быть на месте нового знакомого. Одно дело — ловить преступников, другое — проходить вместе с ними тягостный путь осуществления законного наказания, возмездия общества за совершенные преступления. Каждый день приходить сюда, чтобы следить за исполнением приговоров, обрекших этих людей на годы, неволи, — нет, он бы так не смог.
А майор спокойно и даже весело улыбается, поигрывая бамбуковым стеком, и ничто, кажется, не может вывести из благодушного настроения человека, в большом и налаженном хозяйстве которого все идет своим чередом.
— Вот они, те, кого вы так мечтали увидеть. Глядите-ка, как всегда, бездельничают.
Джавад обернулся и посмотрел вниз с караульной вышки, куда привел его гостеприимный хозяин. Этих двоих действительно было трудно не узнать даже в клетчатых тюремных робах и шапках. Один из них задумчиво долбил ломом красный поблескивающий камень, нисколько не заботясь о результате и явно на него не рассчитывая, а другой увлеченно махал киркой в воздухе, так ни разу и не донеся ее до земли, и при этом что-то рассказывал своему флегматичному товарищу, корча смешные гримасы и похохатывая от собственных шуточек.
И что могло понадобиться Тхакуру от этих завсегдатаев тюрем, беспечно прожигающих жизнь между двумя отсидками? Впрочем, Джвад выполнил свое обещание и нашел их для учителя, а все остальное не должно его волновать.
— Скажите, когда заканчивается их срок? — спросил он у майора.
— Восемнадцатого числа этого месяца, — не задумываясь ответил начальник тюрьмы.
Джавад не смог сдержать усмешки: интересно, майор так
— Попались на ерунде, — продолжал начальник тюрьмы, будто отвечая на безмолвный вопрос Джавада. — Надеюсь, когда им вздумается сесть надолго, они сделают это не в нашем штате — новая встреча с ними, признаюсь, не сделала бы меня счастливым.
— Об этом наверняка молятся все начальники окрестных тюрем, в которые Виру с Джаем попадали хоть разок, — улыбнулся Джавад. — А впрочем, желаю вам, чтобы на этот раз они отправились шалить куда-нибудь подальше от вашего штата, да и от моего заодно. Если уж помечтать, то лучше всего им было бы упражняться за границей — ведь нельзя же надеяться всерьез, что они вообще перестанут безобразничать!
Майор еще раз посмотрел на занятую беседой парочку и, ничего не сказав, тоскливо вздохнул.
Если бы Виру и Джай Дэв узнали, что начальник тюрьмы с нетерпением ожидает момента, когда они покинут наконец стены подведомственного ему заведения, они были бы очень удивлены. Им и в голову не приходило, что неприязнь, которую они испытывали к тем, кто по долгу службы не разлучался с арестантами ни на мгновение, может быть взаимной. Сами мошенники считали минуты до той, заветной, когда улыбающийся сержант, нисколько не огорченный расставанием с беспокойными подопечными, проводил их до чугунных ворот, отомкнул пристегнутым к ремню ключом тяжелую дверь и дружескими пинками вытолкал их На улицу.
Нисколько не обидевшись на подобную фамильярность, Виру сразу же бросился к застывшему у ворот часовому, будто не в силах был сразу же проститься с теми, кто составлял частицу его жизни последние несколько месяцев.
— Будь другом, угости сигаретой! — закричал Виру, словно пробуя, как звучит его голос в пространстве, не ограниченном колючей проволокой.
Солдатик, простодушный деревенский увалень, уже успевший отъесться на сытном конвоирском пайке, с испугом отпрянул, услышав зычный рев у себя над ухом. Однако парень, вывалившийся из ворот, казался совсем не опасным, и часовой сам не заметил, как по лицу его расплылась ответная улыбка, а рука полезла в карман широких форменных шорт и достала смятую пачку. Он с интересом наблюдал, как свежеосвобожденный курильщик выбирает среди многих поломанных сигарет какую-нибудь поцелее и укоризненно качает головой, никак не приветствуя такое обращение с табаком — предметом своих многомесячных мечтаний. Солдатику показалось, что парень даже догадался, что сам-то он не курит и держит сигареты только для таких случаев, чтобы не уронить высокое звание записного вояки. Часовой от смущения засопел носом и поддернул ремень, сползающий с кругленького живота, но Виру заговорщицки подмигнул ему, и солдатик, просияв глазами под налезающей на оттопыренные уши пилоткой, без всяких дополнительных просьб вытащил спички.
Пока Виру счастливо затягивался сигаретой, Джай в последний раз обернулся, чтобы мысленно распрощаться со стенами, ограничивавшими так долго его свободу, и впервые за все время с момента, когда их привезли сюда, глубоко и спокойно вздохнул. Свежий воздух здесь был, казалось, совсем иным, чем в двух шагах, за чугунной оградой, дышать им было легко и приятно. В нем чувствовался аромат цветущих деревьев, чуть увядшей травы, лета, солнца, а главное — воли.
Мир лежал перед Джаем, готовый к исполнению его желаний, открытый для него и всего того, что хотелось бы совершить.