Цветок яблони

Пехов Алексей

Вир бы мог возразить, что это Ночной Клан малая часть Нэ.

– Колокольчик должен вернуться в Пубир. Он важен для того, чтобы появлялись новые сойки, ты сам это понимаешь. И ты важен тоже, во всяком случае, пока я не найду старуху.

– Ты не найдешь ее, пока она сама этого не пожелает.

– Но тебя я все же как-то нашел, – слезящийся глаз подмигнул. – А поэтому пора возвращаться домой.

– У меня нет никакого желания отправляться в Пубир в твоей компании.

Шрев дружелюбно похлопал

Вира по плечу:

– Молодые люди склонны к упрямству и дерзости. Сам был таким, но позволь сказать прежде, чем начнешь упираться снова – ты обретешь легкую жизнь. Ни в чем не будешь нуждаться. Станешь на уровень Золотых. Полная свобода в пределах города, любая прихоть исполнится, стоит тебе ее произнести. Кроме того, я замечу, ты навсегда будешь избавлен от внимания шауттов, ибо они, мой друг, ищут колокольчик. Я возьму все риски на себя. Потому что могу справиться с демонами.

– И все эти блага я получу лишь если стану рисовать на спинах новых соек. Нет. Оставь их себе.

Шрев зашептал вкрадчиво:

– Другой вариант гораздо хуже. Я засуну тебя в мешок, точно барана, привезу в Пубир, посажу в подвал на хлеб и воду. И применю все свое мастерство, чтобы ты делал то, что полезно для Ночного клана. При любом раскладе ты станешь делать, что я прикажу, так что подумай еще раз, насколько важно для тебя твое упрямство и нежелание соглашаться. Если это лишь для того, чтобы показать мне, насколько ты смел и безрассуден, то поверь, я уже оценил. Давай перешагнем через этот приятный для тебя этап и начнем беседовать, как взрослые люди.

– Как взрослый человек я вполне осознаю меру цены за свое решение. Нет. Я не стану помогать Ночному клану.

Шрев скинул капюшон, повернул обезображенное лицо:

– Всю свою жизнь я сталкиваюсь с глупостью или упрямством. Но чаще всего они идут вместе бок о бок. Знал бы ты, насколько сильно я устал бороться с вашим безграничным тупоумием. Ну объясни хотя бы ты, сможет ли твое петушиное упрямство противостоять этому? – он коснулся металлической рукояти короткого меча. – У тебя нет оружия. Даже ножа. Что за недостаток рассудка? Особенно для человека из моего родного города. Пора бы найти себе что-нибудь острое в такие непростые времена.

– Мне достаточно кулаков.

– Тогда покажи, как ты справишься.

Его движение было очень быстрым для большинства живущих людей. Возможно, лишь те, кто носил знак Золотого карпа, поняли бы, что происходит. Меч покинул ножны и устремился к шее Вира. По движению запястья, по напряжению мышц плеча, по тому, как была повернута правая стопа, ученик Нэ понял, что удар не опасен для него. Шрев остановит оружие в последний момент.

Стоило бы сдержаться, но Вир не стал. Ему надоела эта игра, беседа, человек. И поэтому он выбросил вперед кулак, который врезался в плоскость

клинка.

К его удивлению, не случилось того, чего он ожидал. Меч не переломился пополам, точно тонкая птичья косточка, лишь вскрикнул высоко и звонко, словно напуганная девушка, полыхнул ярко-рубиновым светом.

Шрев, не ожидавший, ничего подобного, попытался удержать его в руке, отчего едва не вывернул себе запястье и чудом уклонился от собственного оружия, отлетевшего ему в лоб.

Оба оказались столь потрясены случившимся, что несколько мгновений смотрели друг на друга и наконец Шрев, скосив глаза на меч, протянул:

– Вот как значит…

Вир подул на сбитые костяшки, они слабо кровоточили и от них поднимался едва заметный дымок.

– Талант… Хм… Старая птица совсем потеряла разум, раз решила действовать за спиной Клана, – Шрев перебросил короткий меч в левую руку, покрутил запястьем правой, прогоняя боль. – Впрочем, ты не самый главный сюрприз нынешней ночи. А ну-ка, стукни по нему еще раз. Это меч таувина, так мне когда-то сказали. Но до сегодняшнего дня он был просто удобной железкой, не более того. А сегодня Шестеро явили мне чудо.

– Я тебе не фокусник, – Вир продолжал стоять со сжатыми кулаками, пристально следя за противником. – Убирайся в Пубир и больше не возвращайся.

– Теперь? После такого? Ты, должно быть, шутишь, – усмешка у Шрева вышла неприятная, но говорил он мягко, даже тепло. – Это как найти на земле марку и не поднять ее.

Взмах клинком. Шелест рассекаемого воздуха.

– Давай посмотрим, какой ты сойка.

– Я не сойка, – вздохнул Вир, понимая, что закончить это можно лишь одним способом. И ударил талантом.

Тем же самым, каким атаковал Лавиани во время знакомства. И с тем же самым эффектом. Вот только Шрев не использовал свои рисунки. Он просто увернулся. Хотя это было совсем «не просто». Сойка выгнулся дугой, словно вместо позвоночника у него была вода, и удар прошел мимо, угодив в статую Родриго Первого, оставив в металле сквозную оплавленную дыру.

А после уже стало не до того. Шрев напал через мгновение, насел ураганом, не желая больше рисковать и давать противнику хоть малейший шанс еще раз применить подобный талант.

Нэ не зря предупреждала Вира никогда не попадаться на глаза главе соек. А Лавиани не зря говорила, что «этот ублюдок лучший и самый опасный из нас».

Щит, появившийся в руке, отразил первые шесть ударов, на седьмом и восьмом пришлось потратить светлячков, чтобы защититься, а девятый он пропустил. Клинок, все также плашмя врезался в череп, в глазах сверкнуло, затем потемнело, и он рухнул.

Тяжелый ботинок придавил голову к холодной брусчатке:

– Крепкий, – Шрев насмехался над ним. – Другой бы даже не открыл глаз.