Цветок яблони

Пехов Алексей Юрьевич

— Ты права, — согласился Мильвио. — И я не представляю, как справиться с этой сущностью. У меня нет решения... А что скажешь ты?

Та сложила пальцы домиком:

— Его призрак. Я все еще сомневаюсь, что знания Храма, о которых вещают дэво, не ошибочны. Ради! — Она повысила голос, и одна из трех фигур встала с колен, быстро подошла, поклонилась.

— Следы служат, о Милосердная.

— Расскажи моим друзьям то, что рассказал мне, как победить это.

— Медная книга Храма говорит, было так на заре времен. Когда в иной город

пришел мрак, его прогнали братья и сестры, используя жизнь таувина. Наша всеблагая Богиня поведала нам сие через страницы: «Будет, как уже случалось и сгинуло. Вновь я пойду по следам моих следов, ведомая сквозь острый мрак. И сделаю то, что должно, как это требуется, через багрянец». Так сказала она.

Лавиани протяжно зевнула, даже не утруждая себя, чтобы прикрыть рот ладонью.

— Довольно сложно найти в этих строках какой-то призыв к действию. — Тэо сомневался не меньше сойки.

— Мы знаем из других преданий Храма. Кровь таувинов обладает большой силой, ибо озарена светом мира лун и солнц. В прежние века, после раскола между учениками Шестерых, такие, как госпожа, — последовал кивок в сторону Шерон, — охотились на рыцарей света. Ловили их последний вдох, собирая силу.

Шерон пыталась обратиться к браслету, но тот словно и не слышал её больше. Тишина. Точнее — пустота.

— Я бы не вошла в кипящую воду, — сказала она, — над которой клубится пар, если бы кто-то утверждал, что та холодна, лишь основываясь на старом пророчестве. Кровь сойки может оказаться пустышкой. Сможет ли она вообще помочь? Шрев не таувин.

— Да, — с уверенностью сообщил Ради. — Ибо Милосердная это увидела.

Лавиани снова протяжно зевнула, выражая свое полное презрение к происходящему. Тратить на это слова она решительно отказывалась.

— Ты знаешь, что делать, если Облако окажется рядом? — спросила Шерон у Бланки.

— Нет, — честно призналась та. — Но я так же ответила бы, спроси ты меня об искари прежде, чем мы вошли в Аркус. Вся моя надежда на то, что это случится, как там. Или как в даирате, когда я шила пространство.

— Цепляешься не за опыт, а за надежду. — Лавиани сокрушенно покачала головой. — Рыба полосатая, да проще сунуться в пасть к голодному крокодилу, надеясь, что тот выберет не тебя, а печеную тыкву, чем лезть к твари в теле Нейси, которая пожрала большую часть Рионы. Вот ты на это рассчитываешь, рыжая?

— Ты же сама сказала.

— Надежда — зыбкий песок. Лично меня она подводила много раз.

— У меня нет выбора. Я рискну. Потому что в противном случае не видать тебе твоих талантов. Иду туда исключительно ради тебя.

Они обе усмехнулись друг другу, и сойка едва поклонилась, принимая эту иронию как должное. Как лучший из всех возможных комплиментов.

— Есть еще проблема. — Тэо смотрел на серый город, раскинувшийся перед ними. Отсюда, с дворцового холма, открывался мрачный вид на огромное кладбище, которое когда-то называли Рионой. —

Я сделал несколько попыток попасть в оставленные районы. Но меня отталкивает от границы.

— А меня нет, — влезла Лавиани. — Просто охватывает такой ужас, что ноги сами поворачивают назад. Как ты собираешься войти туда, Бланка? Что говорят писания Храма?

— Ничего.

Лавиани подумала было зевнуть, но лишь обреченно махнула рукой.

— Оно защищает себя, пока спит, — высказал предположение Тэо.

— Пока меняется и набирается сил благодаря тысячам убитых. — Шерон, говоря это, поняла, что её голос почти осип. Смерти вокруг никуда не делись, звали ее, шептали, молили, ненавидели и смеялись с издевкой. Приходилось запирать их в самый дальний уголок сознания, чтобы не слышать, не сойти с ума.

— Решение есть, — произнес Мильвио. — Когда армия Тиона высадилась на Талорисе и продвинулась к школе волшебников, Мелистат, используя силу шауттов, по сути ту сторону, закрыл свой дворец для всех живых. Никто не мог перешагнуть невидимую грань.

— Полагаю, теперь последует история, как твой дружок обманул Скованного? — кисло протянула Лавиани.

Легкая улыбка, в которой не было ни капли радости:

— Асторэ дали ему магию, он стал частью той мощной силы, что живет в тебе, Тэо.

Акробата озарило, и тот щелкнул пальцами:

— Зеркала Марида...

— Да. С помощью них он обошел преграду лунных людей.

— В университете я читала, что Марид создал зеркала для шауттов, — сказала Бланка.

— Марид создал их для себя, но потом, во время Войны Гнева, был обманут шауттами, и те использовали их в своих целях. Затем, уже после Катаклизма, Тион запер зеркала силой асторэ, чтобы демоны не могли их использовать.

— А Тэо — асторэ. И ты хочешь, чтобы он попробовал снять «замки» Тиона?

— Стены, которые создал Тион, не являются преградой для асторэ. Только для шауттов. К тому же Тэо уже попробовал, и у него получилось.

— Сюрприз на сюрпризе, рыба полосатая. Значит, в Рионе есть зеркало.

— Их по меньшей мере два, и одно находится там, куда мы не можем пройти. — Бланка легко сделала правильные выводы. — Должен быть вход и выход. Иначе Мильвио не завел бы этот разговор.

— Все так. Зеркало, которое долгие годы принадлежало мне и через которое я проверял Пружину, сейчас как раз где-то среди погибшей Рионы. А второе я видел у Кара в подземелье.

Шерон прекрасно помнила матовое стекло в зеленой бронзовой раме.

— Но та часть здания, где жил Гвинт, разрушилась, когда из подземелья выбралась Нейси.

— В первый же день трагедии я написал герцогу, и он прислал рабочих. Посмотри туда.

Она обернулась, пытаясь рассмотреть через сад дальнее крыло дворца. Увидела развалины, леса, собранные из дерева механизмы...

— Расчищено достаточно, чтобы добраться до подъемника. Узкий лаз, но мы протиснемся.

Лавиани кашлянула в кулак: