Цветок Жизни
Шрифт:
Мне было жутко стыдно за свои мысли и картинки, которые рисовало воображение. И как мне теперь себя вести? Эмоции рядом с Юманом всегда накрывают опасной лавиной, готовой снести всё на пути. Даже сейчас магия огня загоралась от вспышек гнева и стыда.
Индюк самый настоящий! Предупреждать о таком надо! А вдруг я ещё чего-то не знаю? Или он умышленно что-то скрыл?
— Погодите, — осенило меня. — Но от метки Кларма я не ощущала чужие эмоции. В принципе ничего не чувствовала. Почему тогда ваша метка другая?
Я принялась рассматривать красивый рисунок, обхватывающий запястье. Тонкие
— Вампирские метки отличаются от общепринятых, но вряд ли не имеют таких же особенностей связи. Скорее всего ты просто ничего не испытывала к вампиру, поэтому ваша связь на уровне начальной метки не укрепилась. Ритуал бы, конечно, всё исправил.
— Хотите сказать, что моя метка работает, потому что я что-то испытываю к вам? — выгнув бровь, возмутилась я.
— Возможно, — усмехнулся он и продолжил смотреть на огонь.
Я замоталась в плед и подошла к мужчине. Теперь моя очередь смотреть на него сверху вниз. Профессор поднял довольный взгляд и задержал его на моих губах. От меня не ускользнула его перемена настроения, но я пресекла дальнейшие действия просьбой:
— Можно посмотреть на вашу метку?
Огромная ладонь легла в мою хрупкую и маленькую руку. Запястье Юмана обвивали точно такие же стебельки, но на них были не лепестки, а другие мелкие рисунки. Пришлось наклониться, чтобы изучить каждый. Маленькие огоньки пламени чередовались с мелкими розочками. Это показалось мне странным, и я неосознанно провела пальцами по рисунку, который неожиданно вспыхнул красным сиянием. Посмотрев на своё запястье, увидела, что и моя метка искрилась и переливалась.
— Это нормально, — успокоил меня Юман. — Но лучше не делай так, — послышался скрип зубов.
Я моментально отбросила руку, когда поняла, почему профессор так сказал. По телу пробежалась волна и пугающе потянулась внизу живота. А кровь забурлила, словно приказывая вернуть руку на вторую метку. Пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать необычные чувства.
— Почему они разные? — перевела тему и указала на своё запястье. — У меня какие-то лепесточки, а у вас огонь и розы. Вы сказали, что классические метки отображают род мужчины. Но у нас они разные.
Профессор закинул ногу на ногу и устало сказал:
— Я ничего не знаю про твой род, потому не могу утверждать — древний он или нет, но сильный точно. Возможно, в этом и проблема. Придётся навести справки о тебе, заодно узнаем, почему к тебе так благосклонна судьба — почти всеми дарами владеешь.
— А у вас, значит, древний род? — решила узнать хоть что-то о нём. — Почему вы тогда работаете профессором в Академии? Разве богачи не должны сидеть во дворцах и наслаждаться своими сокровищами в подземельях?
Профессор поднялся, теперь я казалась беспомощной букашкой на его фоне. Мужчина наклонился к моему уху, бархатный голос заставил встать волосы на затылке дыбом:
— Маленьким и любознательным девочкам пора спать.
Правда, не знаю, что сегодня со мной, но любые его слова манили.
— Пожалуйста, не думай так громко, — усмехнулся мужчина и сверкнул чёрными сферами, где плясали мелкие звёзды.
Я пропустила его слова мимо ушей и поднялась на носочки, чтобы дотянуться до профессора. Мои губы с лёгкостью нашли его, нежно обхватывая в аккуратный поцелуй. Мужчина ответил мгновенно, прижав меня к себе. От ласки, которую он вкладывал в каждое движение, в каждый вдох, я чувствовала себя какой-то нужной и счастливой.
Почему-то мои мысли вернулись к той девушке из сна. С ней он вёл себя похожим образом, целовал с такой же нежностью, как меня сейчас. Смешанные чувства охватили сердце, подпитывая его необычным теплом. Это тепло не сравнить с огнём — оно более покладистое, бережное и уязвимое. Наверное, так можно описать то, что я чувствовала к профессору. Внешне он выглядел равнодушным, а временами холодным, словно в нём не было положительных эмоций. Но сейчас я ощущала его иначе. Юман казался беззащитным, открывая своё сердце для меня. Он медленно убирал шипы, которые возводил всю жизнь. Профессор относился бережно, будто я какой-то цветок, боялся повредить лепестки.
Вся свои эмоции я вложила в губы, которые не успевали полностью вкусить мужчину. Запах моря опьянял, подгибая колени. Вцепившись в сильные плечи профессора, я сделала судорожный вздох. Да, в такие моменты забываешь, как дышать. Особенно, когда он так смотрит— с искрой в глазах, с ноткой возбуждения. Заходить дальше поцелуев я не хотела, поэтому слабо оттолкнула его. Не желая отпускать, Юман схватил нижнюю губу зубами, заставляя вернуться на место. Я не растерялась, и сама укусила профессора за его губы. Грозно рыкнув, Юман сказал:
— Нарываешься.
Я лишь хмыкнул:
— Это вы нарываетесь.
Юман взглянул на меня своими чёрными сферами и ласково провёл рукой по щеке, заправляя прядь за ухо:
— Давай перейдём на «ты». Профессор я только в академии. А ты, между прочим, теперь моя невеста. Так что давай без этой лишней официальности.
Мне было непривычно. Юман старше меня, а тыкать в его сторону я просто не могла. Всё-таки уважала в глубине души. Да и воспитание не переплюнуть так легко. Тяжело будет смириться с тем, что Юман больше не будет моим преподавателем. Да и теперь у нас другой статус. У нас… Божечки.
Я понимала, что на интуитивном уровне меня тянуло к нему, но описать такое не способна. Судьба вечно сталкивала нас в коридорах, на лестницах. В любой неожиданной ситуации Юман находился поблизости. Приходил на помощь. Или же просто выводил из себя. Своим поведением, внешним видом, магией и сводящим с ума взглядом. За ним скрывались тайны, которые так манили. Хотелось разгадать его, как запретную книгу, узнать утаённые заклинания. Всем своим видом профессор подрывал все эмоции, заставляя их кружиться танцем в груди. Я не позволяла себе раскрывать сердце, потому что меня пугали те секреты, которые связали профессора по рукам и ногам. Как можно довериться человеку, который всё время врал? Но ниточка надежды с искрой пока прозрачных чувств тянулась к Юману.