Цветы для Анюты
Шрифт:
– Что ты здесь делаешь? Я же велела тебе оставаться в комнате, - мама обняла Аньку одной рукой, а второй гладила ее волосы. Анька всхлипнула, но голову не подняла.
– Я пришла, чтобы попросить тебя не ругать Сережу.
Мама раздраженными жестами дала мне понять, чтобы я ушел. Она утешала Аньку, и не заметила, как я вышел из квартиры.
Я шел быстрыми шагами, и вскоре ощутил легкую усталость. Пришлось замедлить шаг. Прогулка и свежий утренний воздух смогли усмирить бурю эмоций и мыслей, неистовавших во мне. Теперь я просто шагал, ни о чем не думая. Тишина и непривычная безлюдность улиц породили во мне желание раствориться в этом, еще сонном городе, стать его частью. Мы слишком заняты своими повседневными заботами и делами, и вынуждены большей частью времени куда-то спешить.
– Эй, парень! Закурить не найдется? – услышал я позади себя. Я обернулся – на скамейке у одного из подъездов дома сидела компания молодых людей. Они были если не ровесниками мне, то не на много старше. Я отрицательно покачал головой, и отвернулся. Я зашагал быстрее, но так, чтобы они не подумали, что я боюсь их и убегаю. Не знаю, что они подумали на самом деле, но я услышал, как они затопали вслед за мной. Они еще и кричали что-то, но я не мог разобрать, что, да и не хотел. Все, чего я хотел, это оторваться от них.
Завернув за угол дома, я попал в еще один жилой двор. Если бы мне удалось выйти на проезжую дорогу, то я мог бы прыгнуть в первый подъехавший автобус, и уехать. Только сейчас я опомнился, что ушел на несколько кварталов от дома, и оказался в не самом безопасном районе города. Здесь часто устраиваются пьяные драки, а пять лет назад даже произошло убийство – двадцатилетнего парня зарезали ножом, предварительно избив и ограбив. Я тогда был еще ребенком, и этот случай помню из рассказов и слухов, долго еще гулявших по нашему небольшому городу. Об этом показывали в новостях, и писали во всех местных газетах.
Пройдя немного, я оглянулся назад, и увидел, что мои преследователи значительно сократили расстояние между нами. Наверно, они перешли на бег, когда я скрылся от них. Бежать мне теперь было некуда, и я не придумал ничего лучше, как забежать в один из подъездов многоэтажки. Почти сразу я осознал, что это было глупейшей ошибкой, но возвращаться было нельзя, так как наверняка эти парни уже совсем близко. Я притаился, стоя на первом этаже, и надеясь на то, что они не станут заходить, а просто отстанут. Я ошибся. Услышав шаги, я поднялся на второй этаж, как будто это могло меня спасти. К слову говоря, для того, чтобы подняться на следующий этаж, необходимо пройти через балкон, выходящий на улицу, и ведущий к следующей лестнице. Так, оказавшись на балконе второго этажа, я подумал прыгнуть, и очень жалел, что не сделал этого этажом ниже. Меня загнали в угол, словно крысу. В такие моменты страх не самый лучший товарищ – он парализует разум, и не позволяет думать здраво и адекватно. Ты просто мечешься бестолково и бессмысленно, и в итоге попадаешь в ловушку. Я попал в ловушку собственного страха.
Я остался стоять на балконе, и просто ждал того, что будет. Я старался казаться спокойным и равнодушным, но когда они нашли меня, сохранять, пусть и напускное спокойствие, было трудно. Их было пятеро. Я думал, что избавлюсь от них, если просто отдам им все, что у меня есть с собой – немного денег и не очень дорогой телефон. Правда, куртку отдавать мне не хотелось – я ведь собирался скрыть от мамы свое приключение. Я пытался избежать драки, но видимо, эта компания изначально была настроена на нее. Хотя можно ли назвать дракой ситуацию, когда пятеро бьют одного? Я сдержался, когда меня толкнули первый раз, я стерпел и во второй, но затем меня стали толкать в грудь, в плечи, в спину, и когда я ощутил толчок в затылок, то не вытерпел – развернувшись, я ударил парня кулаком в лицо. Из его носа пошла кровь. А дальше меня стали бить. Я попытался бежать и единственный открытый для меня путь вел на третий этаж. Мне удалось подняться по лестнице. Я чувствовал, как левый глаз на моем лице заплывает, а рот наполняется неприятной солоноватой жидкостью – когда меня лупили, я умудрился прикусить язык. Я сплюнул кровь и повернулся к своим неприятелям. В руке одного из них я заметил нечто, похожее на нож. Возможно, я ошибся, но мне не хотелось проверять свою догадку, мне не хотелось умереть вот так – от рук каких-то недоносков. Я не знаю, что послужило решением
Глава 1.
Я вздрогнул от неожиданности, когда ключ в дверном замке щелкнул, выдернув меня из омута спутанных мыслей. Нет, ни о чем серьезном я не размышлял. Я просто смотрел в окно. Мы с мамой живем на седьмом этаже, и выйти на прогулку для меня довольно проблематично. Дело в том, что я инвалид-колясочник. Два года назад со мной произошла трагедия – я повредил позвоночник и неудачно сломал обе ноги, прыгнув с балкона третьего этажа, когда спасался от вооруженных отморозков. Их тогда нашли, но наказание они так и не понесли. Теперь я практически прикован к инвалидной коляске. Хирург, который оперировал меня, сказал, что есть шанс на восстановление, но на это нужны деньги, которых у нас нет. Первые полгода после аварии я был овощем – у меня двигалась только голова, и даже язык ворочался еле – еле, а ноги болели так, что я мечтал, чтобы мне их ампутировали. Я очень хотел выйти из этого состояния. Это стоило немалых усилий, но мне удалось сесть. Я надеюсь, что смогу когда-нибудь и ходить. Хотя, чем дольше я прикован к коляске, тем слабее надежда.
Я выкатился в прихожую. Мама устало бросила пакеты на пол. Увидев меня, она улыбнулась. Она скрывает свою усталость, но я знаю, что ее улыбка вымученная, искусственная. Мама работает на двух работах, чтобы содержать нас с Нюткой. Я устал твердить ей, чтобы перестала изматывать себя. Я зарабатываю тем, что пишу программы, делаю оформление и дизайн сайтов. Я найду способ заработать. Осталось только убедить в этом маму.
Я взял пакеты. Мама медленно прошла в зал. Ее ноги двигались с трудом. Она совсем не знает отдыха.
– Как ты, сынок? Как себя чувствуешь? – мама без сил плюхнулась на диван.
– Отлично. Все хорошо. Ты как? Как на работе? Когда собираешься уволиться? – поинтересовался я. Мама покачала головой. – Хотя бы не ходи в ночную, мам! К чему изматывать себя? Зачем?
– Вот встанешь на ноги, и будешь кормить меня, – мама улыбнулась. С ней невозможно спорить. – Ты голоден, да? Я отдохну немножко и приготовлю что-нибудь поесть.
– Я уже приготовил ужин. Так что мой руки, и будем есть.
За ужином мама старалась всячески ухаживать за мной как за маленьким. Она всегда так делает, хотя я и пытаюсь доказать ей, что вполне дееспособен.
– Аня не звонила? Что-то она совсем редко звонит, - пожаловалась мне мама, когда мы пили чай. – Надеюсь, в эти выходные она приедет домой.
– Нет, не звонила, но прислала сообщение в интернете, что в эти выходные собирается домой, – я очень старался, чтобы тон моего голоса не выдавал равнодушия. Последние три года мало что изменили в наших с сестрой отношениях – мы не скандалим, но это скорее от того, что видимся очень редко: уже года два как Анька учится в школе-интернате для одаренных детей. Но ни горе, ни даже редкие встречи совсем не сблизили нас, а, наоборот – между нами словно выросла некая стена, стена холодного равнодушия. Мы больше не цепляемся друг к дружке, просто потому, что нам плевать друг на друга. Мы стали чужими. Мама, кажется, ничего этого не замечает, может, от того, что она слишком измотана, и не очень-то много времени проводит дома.
– Как хорошо! Я очень соскучилась!– обрадовалась мама. Я не стал огорчать ее, напоминая, что Анечка может передумать в самый последний момент. – А почему Саша с Димой не заходят к нам? Вы поссорились?
– Нет. Мы созваниваемся. Наверно, они заняты, – уклончиво, и не очень охотно ответил я. Как объяснить маме, что у меня хорошие друзья, но они молоды и здоровы, они активны, и у них другие интересы? Мы все дальше отдаляемся друг от друга. Они отдаляются. Я не в обиде. Мне легче отпустить их. Вообще легче жить, когда никого не держишь, когда ни от кого ничего не ждешь. Я усвоил это. С Пашкой мы так и не помирились. Он ни разу не навестил меня, пока я лежал в больнице, и даже звонка от него не было. Я сделал вывод, что друга у меня больше нет, а, возможно, никогда и не было – возможно, наша дружба была просто моей иллюзией. Ведь разве может настоящая дружба вот так просто закончиться, будто ее и не было вовсе?