Цветы Эльби(Рассказы, сказки, легенды)
Шрифт:
Да только в чужом краю и земля тяжка. Не выдержала душа Миндыбая, ушла с его тенью на родину. Просила, молила родную землю принять ее.
— О земля моих отцов, прими Миндыбая, проклятого людьми и богами!
Но молчала земля. И снова просила тень:
— О мать-земля, великодушная, всепрощающая! Даже врагов своих прощаешь ты. Прими Миндыбая, всеми покинутого и отвергнутого.
И снова тишина.
— О земля моих матерей! Не отдели же меня от праха тех, кто дал мне жизнь! Молю тебя, слышишь?!
Но молчала земля, будто каменная.
И
Но кто же помянет его добром на земле, которую он предал?!
КУБЫС
Поневоле певцу запеть,
Что бескрылой птице взлететь.
Если сам себе станешь лгать,
Как же людям тебя понять?
В разрывах бегущих облаков показалось солнце, легло на холмы, и они засветились празднично, а в траве засверкала роса, подобно слезам красавицы Сывлампи, о которой недавно рассказывал мне дед Ендимер.
Кони ходко паслись в клеверах, временами поглядывали на нас и протяжно ржали, будто просили не торопить их в деревню — так хорошо на приволье…
Дед Ендимер не спеша рассказывал:
— Нелегка была жизнь крестьянская. Богачи да куштаны привыкли сладко пить-есть, тянули из бедняков последнее. Не было у простого люда светлого дня — с поля да на поле, вот и вся жизнь. А соберешь хлебец да вернешь долги, глядь — в своих-то сусеках пусто. И такая нападет тоска — свет не мил.
Вот в такое-то время в семье одного бедняка родился сын Савкар. Когда вырос, стал складывать песни. Слушали люди его песни, и на душе у них становилось вольготней, верилось, — придет еще счастье.
Да и Савкар поверил в силу своих песен. Пел он о горькой доле сельчан, пел о светлой надежде.
Услышали песню куштаны, испугались. Поняли, какую опасную смуту сеет Савкар. Схватили его и упрятали в подземелье.
— Перестань петь! — кричали они.
— Брось, иначе убьем.
А Савкар знай себе поет.
И тогда они отрезали Савкару язык.
Но друзья продолжали петь его песни.
И песня рождала в них силу и ненависть к угнетателям.
Но не было среди них Савкара.
Задумали друзья освободить певца. Тайно подкрались к подземелью. Искали, искали — не могли найти. Не знали они, что тюремщики давно отвели Савкара в дремучий лес и бросили.
Меж тем Савкар
— Стой, друг, научи, как нам дальше жить.
А Савкар еще в тюрьме понял — один путь у бедных людей: взять в руки оружие да и ударить всем миром по богачам. Спел бы он об этом, да не может.
Ручейками из глаз потекли горючие слезы. Долго так сидел, раздумывал, потом попросил у калбаев коня и поскакал в самую глушь леса. Там на полянке поднял к небу глаза, взмолился:
— Темный лес, дремучий лес, святая природа, премудрое солнце! Помогите мне, посоветуйте, как быть?!
Но молчал лес, и солнце едва проникало сквозь зеленый шатер.
До вечера сидел Савкар на пеньке, а потом вытер слезы, подумал: «Нет у певца языка, зато есть голова, есть сердце, есть руки!»
И как только пришла к нему эта простая мысль, вскочил и начал мастерить инструмент.
Отрезал у коня клок гривы, стянул конским волосом согнутую ветвь орешника. Подул ветер, и зазвучали струны — тихо, певуче.
Долго еще работал Савкар, примерялся так и эдак, чтобы лучше струны пели. Наконец, смастерил певучий ящик и назвал его кубысом, что означало мудрец без языка.
Взял он свой кубыс и подался к людям.
— Савкар пришел, Савкар! — обрадовались сельчане.
Немой Савкар, играя на кубысе, звал людей на борьбу, учил, как добывать волю и счастье.
Пальцы певца стали его языком.
— Как же так, — спросил я деда, — ведь на нынешних кубысах нет конских волос.
— Нет, — ворчливо отозвался Ендимер. — А в старину были. И не сбивай ты меня. Оборвешь ниточку, брошу рассказ. — И продолжал дальше: — Народ понял, о чем поет кубыс. Настало время — взбунтовались против мироедов. Ох, и жарко им, царевым слугам, пришлось тогда…
Старик еще долго рассказывал. Я уже не вдумывался в смысл его слов. Слышались мне старинные мелодии. И вставал перед глазами старец в белом одеянии посреди сельской площади, запруженной народом. В руках у него кубыс. Пальцы пробегают по струнам. Люди слушают Савкара и ждут, ждут своего часа, того светлого дня, в красных отблесках дальних пожаров.
ЛЕГЕНДА ОБ ЭЛЬБАНУ-БИКЕ И АКТАШЕ
Посреди соснового бора
Отыскала светлое озеро,
Середь озера — столб золотой,
На столбе бел-платок полощется.
Золотой тот столб — мой любимый,
А платок тот белый — судьба моя,
Светло-озеро — мои слезоньки,
А шумливый бор — то враги мои.