Цветы незабываемые (сборник)
Шрифт:
На востоке зарделось небо. Рассвет! Тоня вскочила на ноги.
– Смотри, какая красота!
Алая заря будто стекала вниз, на степь. Там, на горизонте, алело не только небо, но и степь. Алость растеклась рекой или озером. Или морем?
– Я такого рассвета в жизни не видел! Чтобы заря с неба упала в степь? Что-то здесь не то! Побежим! Посмотрим! – Вася потянул Тоню за руку.
Забыли о поезде, о костре, обо всем на свете, помчались к горизонту – навстречу заре! А когда пробежали, наверное, целый километр, встали как вкопанные. Вот в чём дело… Впереди
– Ух ты! Чудеса!
– Это мираж? Галлюцинация? Или правда чудеса? – Тоня то зажмуривалась, то распахивала свои глаза, то тёрла их ладошками. Море не исчезало. – Вот она, благодарность за песни! А как же остальные пассажиры? Они же ничего этого не видят! Что же делать? – Тоня не могла успокоиться.
– Сейчас мы пройдёмся-пробежимся по маковому морю, а потом всех позовём. Ага?
– Ага! Маки цветут всего сутки или двое. А потом облетают! Как же нам повезло, что мы застали их цветущими! Спасибо тебе, степь! – Тоня улыбалась, плавно кружась!
В этот момент она не видела себя. А Василий видел! Видел её сияющие огромные глаза, веснушчатое лицо, рыжие, почти красные, пряди длинных волос, собранные в хвост… Всё излучало такой восторг, такую радость, что выглядела девушка просто красавицей!
Взявшись за руки, пошли-поплыли по маковому морю двое, которые вчера и не знали друг друга. Потом, не сговариваясь, побежали! А когда отвернулись от уже слепящих солнечных лучей, увидели, что поезд показал им напоследок последний вагон.
– Уехал! Или ушёл? Как правильно? Вот так номер!
– Что будем делать, солдат Вася? – Тоня спросила почему-то весело и азартно.
– Будем и дальше любоваться маками! Что ещё остаётся? Куда торопиться? Проводница наша толковая, вещи оставит на ближайшей станции.
Китель мой с документами у костра остался. Надеюсь, там и лежит. Девять рублей в кармане. Живём! Спасибо жадюге-старшине! До станции по шпалам пойдём. Не знаю, конечно, когда, но когда-нибудь дойдём!
Тоня слушала его бодрый, уверенный голос, смотрела в такие мудрые, такие голубые глаза и понимала, что рядом с ней сейчас, сию минуту, стоит человек, которому она полностью верит и доверяет… На её глаза навернулись слёзы.
– Ты что, плакать вздумала? О чём плакать? Всё будет хорошо!
Тоня мотала головой, чтобы отряхнуть слёзы, высушить глаза, чтобы возразить. Пусть он знает, что она ничего не боится, нисколько не жалеет, что поезд ушёл без них. Проглотив комок в горле, наконец промямлила:
– Да я никогда не была плаксой. Это… от счастья.
– Ты сейчас счастлива? Ну и ну… Такую чудесную девушку, наверное, можно встретить только в таком чудесном алом маковом море! Смотри! Это лучше алых парусов. Даже гриновская Ассоль о таком не мечтала! Я, конечно, солдат, а не принц, но так хочу, чтобы плакала ты только от счастья! Всю жизнь… Я понимаю, что это неправильно, неправдоподобно… Что это маловероятно. Для других – не для меня! Извини за наглость… Но… тебя… люблю… я…
Он
Вася бережно оторвал её от себя, тревожно заглянул в глаза. Что искал в её взгляде? Ответ? Понимание? Видно, нашёл, потому что начал её целовать. Раз, два, десять… Несчётное количество раз!
Тоня вдруг вырвалась и побежала. Вася за ней! Бегали, смеялись.
– Помнишь, у Маяковского?
По морям, играя, носитсяС миноносцем миноносица.Это про нас! «Военно-морская любовь» называется! – девушка безудержно смеялась.
От усталости подкашивались ноги. Пошли «на дно». И вернулись силы, и стали крыльями руки… Зазвучала «птичья» речь, потому что слова прерывались поцелуями. И всё было сплошным поцелуем.
Два обнажённых человека опять бегали по маковому морю. И опять уходили «на дно». Когда всплывали на поверхность, алые лепестки украшали их потные молодые тела!
Уже солнце пошло на закат. Была выпита вода из большой пятилитровой канистры, которую Василий нашёл у кострища и принёс сюда, в алое море. Влюблённые даже поспали на «дне морском». Уходить не хотелось… Но надо. Надо по холодку идти к станции. И ночью не заблудишься: рельсы выведут, куда надо.
Вася и Тоня вышли из маков. Стояли «на берегу», прощались со свидетелями их любви.
– Спасибо, маки! Отныне назначаю вас своими самыми любимыми цветами! – крикнул Вася. Только не было задора, радости в его голосе, а маки понимающе помалкивали.
На Тоню тоже навалилась грусть-тоска. Предчувствие разлуки или чего-то более страшного сдавливало горло. «Только бы не расплакаться… Я ведь никогда не была плаксой! Не буду плакать и сейчас», – утешала она себя молча, в мыслях.
И вдруг налетел порыв ветра! Закутерьмил Тонины рыжие волосы, вскружил метель! Алую метель! Лепестки маков были повсюду: кружились, падали, запутывались в волосах, прилипали к одежде… Потом опять кружились, подхваченные новым порывом ветра, и уносились на запад – в закат.
– Боже! Утром заря разлилась в степь! А сейчас степь поднялась к заре вечерней! Это действительно чудо! Даже если мы с тобой, Вася Солдатов, никогда больше не увидимся, я всё равно буду счастлива! Всю жизнь! Потому что такого, наверное, ни у кого никогда не было!
Разгар лета. Антонина с тяжёлыми сумками вошла в свою квартиру… Быстро и ловко разобрала продукты: по ящичкам, по полочкам разложила, банки поставила в холодильник. Уже в домашней одежде с чистыми руками вошла в комнату дочери. Села за компьютер, открыла свою страничку. Так… Щёлкнула мышкой по окошечку «написать письмо».