Цветы шиповника
Шрифт:
Сегодня я снова забыл заехать в автоцентр. Да и как не забыть, когда голова не тем занята! Настроение паршивое, и зуб ноет. К врачу обратиться надо, а все недосуг. Может, Леру попросить, чтобы записала? Куда там. Забудет в ту же минуту. У Леры талант все путать и забывать. Умудряется за двадцать минут испортить настроение. Такой талант не приобретают. С ним рождаются. Ведь знает, что я не могу вот так по звонку будильника подорваться и нестись неведомо куда. Я люблю постепенно просыпаться, медленно настраивать себя на новый день. Думать о приятном, сквозь дрему
Врывается в спальню, верещит, не переставая. Дорогой-любимый то, дорогой-любимый се… И голос с утра такой противный. Хочется сунуть голову под подушку и никогда его больше не слышать.
В семь утра ее осенило, что за окнами выпал снег. Удивительно, конец ноября все-таки. Я мог еще спать и спать.
А кофе! Язык не поворачивается назвать благородным напитком ту бурду, что она готовит. Никогда он не бывает нужной температуры. То слишком холодный, то слишком горячий. Три года ее учу, а все без толку. Лера поступает так, как сама считает нужным. Ей плевать на мои предпочтения. Глотнешь эту гадость, настроение вмиг опустится Уж и кофе-машину купил. Лере остается только в чашку перелить. Нет, даже с этой элементарной процедурой не справляется.
До чего тошно просыпаться утром, лицезреть порядком надоевшую спальню и окунаться в опостылевший быт. Я думал, что семейная жизнь – это вечный праздник. Оказалось, рутина.
Немного завидую людям, у которых утро начинается по-другому. Раньше мама варила отцу превосходный кофе. Густой и крепкий. Пара глотков – и мысли проясняются. За завтраком родители обсуждали что-нибудь интересное. А мне даже поговорить не о чем.
Когда-то я мечтал начинать утро с поцелуя любимой, с улыбки. Не вышло. Вечно с кислой рожей ходит. Вечно лезет с нотациями. Вообще никакого уважения!
Вчера вот пришел. Не успел передохнуть, визг: куда прешь, я полы помыла. Впрочем, у этой клуши и интересов-то нет, кроме готовки-уборки. «Арсюша, я постирала тебе рубашки, Арсюша, я приготовила курицу». Просил же не называть меня этим идиотским именем.
От всего Леру оградил, ни разу не заикнулся, чтобы работать шла. Сиди дома, делай что хочешь. Единственное, о чем просил, чтобы ужин всегда был. За целый день можно хоть что-то для мужа сделать. Видит же, за последнее время у меня существенно прибавилось обязанностей.
А ведь иняз окончила. Хоть бы раз знаниями блеснула. Или мне бы помогла. Всего раз попросил статью для работы перевести. Куда там. «Ой, Арсюша, там термины такие специфические. Я ничего в этом не понимаю!» пришлось специально человека нанимать.
Странно, она же не была такой. Я любил совсем другую Леру. Случайно увидел ее в актовом зале института. Темные волосы до плеч, глазищи в пол-лица. Она пела романс, и лицо было такое живое, одухотворенное. В таких влюбляются всерьез и навсегда. Куда она делась? Неужели сытая жизнь так ее развратила? Раньше Лера была веселой. Ее смех звенел колокольчиком и вызывал ответную улыбку. Она была легка на подъем. Мы садились в электричку и ехали куда глаза глядят. Потом выходили на понравившейся станции и устраивали пикник. Или просто расстилали плед и говорили обо всем на свете. Теперь нам не о чем говорить.
Не
Еще Лера взяла за правило ныть и жаловаться, что мы никуда не ходим вместе. Я вас умоляю, с такой клушей даже в супермаркете стыдно появляться
Этим летом супруга опозорила меня по полной. Взял ее на юбилей шефа. Все были с женами, и у меня просто не было выбора. Сперва она невыносимо долго сушила волосы феном. Тот орал на всю квартиру, лишая меня самообладания. Потом она нацепила какое-то скучное черное платье. Ни тебе декольте, ни украшений. Как будто мы на похороны собрались.
Я медленно закипал, а Лера, словно испытывая меня на прочность, принялась краситься. Это отдельная песня. Она только губы с полчаса красила!
Пришлось несколько раз пройтись по комнате, демонстративно взглянуть на часы и вздохнуть. Лера и бровью не повела. Я, который славился своей пунктуальностью, мог опоздать на вечер из-за глупых сборов. Пришлось объяснить популярно.
– Ты долго еще телиться будешь? Мы опаздываем! – еле сдерживаясь, прошипел я, хватая ее за локоть.
– Я не корова, чтобы телиться, выбирай выражения, – надулась она. Сейчас еще обижаться вздумает.
– Сколько можно? Потом накрасишься.
Я отобрал помаду, запихал Лере в сумку. Затем схватил ее за безвольные руки и потащил к выходу. Лера споткнулась о коврик в прихожей и чуть не размазала косметику о мою рубашку. Повезло, что удержалась. Времени в обрез, переодеться я б не успел.
Всю дорогу жена демонстративно смотрела в окно.
В ресторане толпа гостей, их спутницы сверкают бриллиантами, один наряд роскошнее другого. И только моя Лера как Золушка на их фоне. Спасибо, милая. Знает ведь, как нелегко мне было пробиться к великому и могущественному Владимиру Борисовичу. Как я был у него мальчиком на побегушках, подавал кофе и записывал в блокнот мудрые изречения. Как я из кожи вон лез, чтобы меня заметили. Как я работал сверхурочно и изо всех сил старался понравиться. Возможно, я б так и бегал за кофе до сих пор, если б однажды не настал мой звездный час. По счастливой случайности я получил задание. Довольно щекотливое. Рискнул и победил. Владимир Борисович обратил на меня внимание.
И вот теперь в ресторане Лера позорит меня своим сиротским видом. Пришлось сесть с краю. До поры она вела себя прилично, мило улыбалась и помалкивала. Рот открывала, только если спросят. Я начал расслабляться. Как оказалось, зря.
К нам подошел Владимир Борисович с бокалом в руке.
– Так вот какая жена у нашего Арсения. Очень рад знакомству. – Он легонько коснулся ее бокала своим. – Арсений, она очаровательна.
– Спасибо, я знаю.
– Позволь украсть ее всего на один танец.