Цветы шиповника
Шрифт:
Дверь в актовый зал распахнулась, и в нее просунулась всклокоченная голова.
– Димыч, вот ты где, я везде тебя ищу! – воскликнул незнакомец, огромными шагами приближаясь к нам.
– Да мы уже почти закончили. Знакомьтесь, это Лера, наша певица, это Арсений, мой лучший друг.
– Привет. Ты новенькая?
– Я учусь на первом курсе.
– А я на четвертом, с Димычем вместе.
– Здорово.
– Так, ребята, вы надолго еще?
– Сейчас последний раз повторим и по домам.
– Отлично. А то мне не охота одному до метро тащиться. – Арсений уселся
– Ну как? Что скажешь? – поинтересовался Димыч, едва стих финальный аккорд.
– Ничего так. Я, конечно, ничего не смыслю в музыке, но можно небольшой совет?
– Слушаю.
– Лера, ты только не обижайся, ты очень красиво поешь. Но как певица. А ты не могла бы петь как актриса? Жить чувствами своих героев. Вот ты поешь: «Пара гнедых, запряженных зарею…», а какие они? Они тебе симпатичны или нет?
– Наверное, симпатичны.
– А старуха? Ты жалеешь, что она так глупо прожила свою жизнь, или так ей и надо?
– Все-таки жалко…
– Вот и сыграй так, чтобы мне тоже жалко ее стало, чтобы я оторвался от телефона, когда ты запоешь.
– Спасибо, я попробую.
– Все. Самый-пресамый последний раз! – объявил Дима. – Я домой хочу!
Мы исполнили свой номер, а затем дружно подхватили вещи и понеслись по направлению к метро. Всю дорогу Арсений острил и старался казаться забавным. Хотя почти не произвел впечатления. Я слишком волновалась перед конкурсом, все думала об интонационной выразительности, голосовой подаче и прочем, важном для меня. Отметила только, что он высок и что у него забавная прическа – специально взлохмаченные волосы и зафиксированные в таком виде лаком. А может, гелем, какая разница.
Конкурс мы выиграли. А после выступления Арсений ждал меня с длинной розой в руке. Как давно это было. Почти и не помнится. Теперь цветы я получаю исключительно на день рождения…
Вот и Машин дом. Поднимаюсь на последний этаж. Маша – единственная из друзей, кто остался со мной после свадьбы. Остальные просто исчезли из моей жизни. Нет, поначалу мне звонили, приглашали в гости или в клуб. Но я почти всегда отказывалась. Ходить без мужа казалось неприемлемым, а муж работал целыми днями. Как-то так получилось, что звонки раздавались все реже, а потом и вовсе прекратились.
Маша радостно встречает меня в прихожей.
– Привет, раздевайся, будем пить чай, – торжественно изрекает она. – Носки не снимай, батареи чуть теплые.
Я сунула ноги в огромные тапки с собачьими мордами. Ходить в них – сущее мучение. Эти тапки кто-то давно подарил Маше смеха ради. Та юмор оценила и без конца предлагает их гостям.
Пока намыливала руки, с интересом пробежалась глазами по баночкам и коробочкам на полках. Кажется, их стало еще больше. Не ванная, а спа-салон. В спа-салоне я была всего один раз, когда мужу подарили сертификат на две персоны. Единственное, что осталось в памяти, – чувство растерянности. Я не знала, куда себя деть от смущения, пока надо мной, раздетой и перемазанной чудо-средствами, колдовали посторонние люди. Потому в Машиной ванной я постаралась не задерживаться.
Передвигаясь
Иногда мне казалось, что в роду у Маши были древние греки. Потому что она, как сейчас говорят, ни о чем не парилась. Мою подругу мало занимали такие вещи, как уют и комфорт. Она просто не обращала на них внимания. Минимум мебели в комнате, пара стульев в кухне. Посуды и той немного. В основном та, что я дарила по праздникам.
– Как хорошо, что ты свободна сегодня. Только утром тебя вспоминала.
– Ага, если б свободна! Вечером на смену. Тебе чай с корицей, как всегда? Есть еще с чабрецом. Что такое – не знаю. Пациент подарил.
– Чабрец – это травка такая. От простуды помогает, – блеснула знаниями я.
– А, ну тогда сейчас заварим. Как раз в такую погоду. Кстати, с первым снегом тебя.
– Было б чему радоваться. Арсений полчаса машину откапывал, – пожаловалась я.
– Ничего, переживет.
Маша скрылась в кухне, откуда вскоре вынесла чайник и чашки на подносе.
– Давай помогу, – сунулась было я.
– Вот еще, ты в гостях. Отдыхай и получай удовольствие.
Она ловко сервировала низкий журнальный столик, вытащила вазочку с печеньем и дымящийся пирог.
– Угощайся. Пирог не мой, сразу говорю. Называется штрудель магазинный.
– Должно быть, очень вкусно.
Я подвинула подушку, на которой полагалось сидеть. Вторую подложила под спину и прислонилась к стене. Непривычно, зато удобно.
– Хочешь, научу тебя печь пироги? Это очень просто.
– Когда? – хмыкнула подруга. – У меня и без того день по минутам расписан.
– Мне б твою целеустремленность, – улыбнулась я, надкусывая печенье.
В голове у Маши всегда было сто идей. Они бурлили и рвались наружу, с блеском воплощаясь в жизнь. Размеренное существование не по ней. За последние несколько лет она успела окончить медучилище, тут же поступила в первый мед. Мало того, сдала на права и прошла курсы маникюра и что-то связанное с косметологией. И теперь с упоением рассказывала о всевозможных масках, пилингах и прочих малознакомых мне вещах. Маша обожала эксперименты, в том числе и над собой. Сейчас она была блондинкой, волосы заплетены в замысловатую косу.
Застать Машу дома действительно непросто. Утром она почти всегда на учебе, а вечером подрабатывает в частной клинике медсестрой или расписывает ногти на дому, если в клинике выходной. При таком насыщенном ритме Маша выглядит довольной. Я бы через полгода протянула ноги, а она цветет и пахнет.
– Ерунда, я по-другому не умею. Посади меня дома, я зачахну от тоски. Слушай, может, тебе маникюр сделать, пока болтаем?
Я посмотрела на свои ногти, остриженные под корень, и покачала головой.