Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)
Шрифт:
– Матушка за шубой присылала, а тебе и дела нет, – заворчала Сяоюй. – Я ведь даже не знаю, каким ключом открывать! Сколько мы мучались, а как открыли – там никакой шубы нет. Она, оказывается, совсем в другом шкафу! Сама убрала и не помнишь. Вот до чего вы там напились!
Румянец так и играл на щеках подвыпившей Юйсяо.
– Что, зло берет?! – говорила она Сяоюй. – Не пригласили тебя, негодницу, вот и бросаешься на всех, как собака.
– Только я и ждала приглашения от потаскухи! – ответила Сяоюй.
– Довольно, сестрицы! – уговаривала их монахиня. – Смотрите, батюшка услышит. И хозяюшки вот-вот придут.
Вошел Циньтун с узлом в руке.
– Что, матушки воротились? – спросила Юйсяо.
– Да, – отвечал слуга. – Сейчас придут. Их свашенька Цяо к себе зазвала.
Служанки сразу примолкли. Вскоре Юэнян и остальные женщины подошли к воротам. Им навстречу вышла жена Бэнь Дичуаня, а Чэнь Цзинцзи с Бэнем поставили целую раму потешных огней. Когда Юэнян вошла в дом, ее приветствовали Ли Цзяоэр и старшая монахиня. Вышла и Сунь Сюээ. Она отвесила хозяйке земной поклон и приветствовала служанок.
– А где батюшка? – спросила Юэнян.
– У меня, – отвечала Ли Цзяоэр. – Я его спать уложила.
Юэнян промолчала.
Появились Чуньмэй, Инчунь, Юйсяо и Ланьсян и земным поклоном встретили хозяйку.
– Их тетушка Бэнь угощала, только что от нее пришли, – заметила Цзяоэр.
– Вот сукины дети! – после долгой паузы заругалась Юэнян. – Это еще к чему? Кто вам позволил?
– Они у батюшки спрашивались, – сказала Цзяоэр.
– Тоже распорядитель нашелся! – сердилась хозяйка. – Наш дом на храм предков стал похож: первого и пятнадцатого двери не закрываются – чтобы нечисть выходила.
– Матушка! О ком вы говорите! – вставила монахиня. – Поглядите, сестрицы – писаные красавицы.
– Писаные – недописаные! А к чему выпускать? Чтобы на них глаза пялили?
Поняв, что Юэнян не в духе, Юйлоу удалилась, а за ней вышли Пинъэр и дочь Симэня. Осталась одна монахиня, с которой Юэнян и легла спать.
Снег перестал только на четвертую ночную стражу.
Да,
Аромат искурился, и свечи погасли,Почивают в ночи терема и террасы.Завтра сбор овощей[4] наяву, не во сне –Зажигаются свечи, счищается снег.На этом тот день и закончился.
На другой день Симэнь отправился в управу. Примерно к обеду Юэнян, Юйлоу и Пинъэр проводили монахиню и встали у ворот. К ним приблизилась повязанная черным платком старуха в выгоревшей кофте, синей холщовой юбке, с котомкой за плечами. Это была деревенская гадалка, использовавшая черепаху и символы-гуа. Юэнян велела слуге проводить ее во двор. Гадалка остановилась у внутренних ворот, разложила карты с символами-гуа и установила чудотворную черепаху[5].
– Погадай нам, – попросили женщины.
Гадалка упала перед ними на колени и отвесила четыре земных поклона.
– Сколько вам лет, сударыня? – спросила она Юэнян.
– Погадай рожденной в год дракона, – сказала Юэнян.
– Ежели в год большого дракона, – заговорила гадалка, – вам, стало быть, сорок два года, если малого – тридцать лет от роду[6].
– Мне тридцать, – подтвердила Юэнян. – Родилась в восьмой луне пятнадцатого дня, в полночный час первой стражи под знаком земной ветви цзы.
Гадалка крутанула черепаху, которая
– Вы, сударыня, – хозяйка дома, – начала гадалка. – Родились в год моу-чэнь. А соседние знаки моу-чэнь и цзи-сы – это дерево большого леса[7]. Кто рожден в эти годы, тот человеколюбив и исполнен чувства долга, радушен и щедр, милосерден и добродетелен, набожен и склонен к благотворительности и помощи ближнему. Всю свою жизнь вы ведете хозяйство и страдаете за чужие грехи. Вам в одинаковой мере присущи и ласка, и гнев. Но вы недостаточно благоразумно поступаете с теми, кто находится у вас в подчинении. Поистине, «коль нравится –смеется от души, не любо – так готова все крушить». Когда другие до полудня нежатся в постели, вы с раннего утра отправляетесь к алтарю предков, дабы возжечь благовония, а потом следите, чтобы в чистоте содержались очаг и котлы. Вы можете вспылить, но мгновение ока – и вы отходите – мирно беседуете, смеетесь. Правда, над палатою напастей у вас взошла Звезда Наказаний – Венера. На вас будут роптать и наговаривать, но добросердечие поможет вам снести все напасти, и проживете вы семь десятков лет.
– А будет ли у сударыни потомство? – спросила Юйлоу.
– Не обижайтесь на старуху, – проговорила гадалка. – Вот что скажу. Над палатою потомства виднеется что-то бесплотное[8]. У вас появится сын, но он покинет мир суеты и станет монахом. Он и проводит вас в последний путь. И сколько бы ни было у вас детей, их вам не удастся вырастить.
– Слышишь? – толкнула Пинъэр веселая Юйлоу. – Про твоего сына У Инъюаня говорит. Ему ведь даосское имя дали.
– Теперь погадай ей, – попросила Юэнян, указывая на Юйлоу.
– Мне тридцать четыре года, – сказала Юйлоу. – Родилась в одиннадцатой луне двадцать седьмого дня, в предрассветный час третьей стражи под знаком земной ветви инь.
Гадалка снова раскинула карты с символами-гуа и крутанула чудотворную черепаху, которая, повернувшись, застыла над палатою судьбы. Подняла вторую карту. На ней была изображена женщина в обществе троих мужчин. Один, в маленькой шапочке, был одет купцом, другой – облаченный в красное чиновник и третий – ученый-сюцай. Была тут также охраняемая кладовая с золотом и серебром. По обе стороны толпились слуги.
– Вы, сударыня, родились в год цзя-цзы[9], – начала гадалка. – А соседние знаки цзя-цзы и и-чоу – это металл в море. Но судьбу вашу омрачают три наказания и шесть бедствий[10]. Их можно миновать, переборов супруга.
– Я уж жила вдовою, – вставила Юйлоу.
– Вы нежны и приветливы, – продолжала гадалка. – У вас добрая душа. Вы никогда не открываете своих чувств, потому неизвестно, на кого вы гневаетесь и кого любите. Всю жизнь вас любят стоящие над вами и почитают вам подчиненные. Вы любимы мужем. Правда, своей добротой вам не удастся завоевать сердец. Всю жизнь – то на роду написано – вам приходится страдать из-за чужих проступков и быть жертвою наветов. Никто не признает вашей правоты, но никакие происки ничтожных не в силах поколебать ваше доброе сердце.