Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)

Автор неизвестен

Пинъэр потянула за руку Симэня. Слезы так и катились у нее из глаз. У нее перехватило дыхание. Она рыдала про себя.

– Скажи мне все, дорогая моя, что у тебя на сердце, – просил Симэнь, и слезы навернулись у него на глаза.

Оба плакали.

Появился Циньтун.

– Посыльный из управы докладывает, – заявил он, – завтра, пятнадцатого, свершается церемония присяги Его Величеству, потом состоится торжественное заседание. Вы, батюшка, будете на церемонии? Посыльный ожидает ответа.

– Не смогу я завтра прийти, – отвечал

Симэнь. – Пошли господину Ся мою визитную карточку и скажи, чтобы церемонию устраивали без меня.

– Слушаюсь, – отозвался Циньтун и удалился.

– Послушай, дорогой! – тут же заговорила Пинъэр. – Тебе, по-моему, надо пойти в управу. Нельзя упускать службу. Я еще протяну немного.

– Я с тобой побуду эти дни, – сказал Симэнь. – Со мной тебе будет покойнее. Только не терзай себя излишними раздумьями. Шурин Хуа посоветовал мне купить гробовых досок. Может, они отгонят нечисть, и ты поправишься.

– Купи! – Пинъэр кивнула головой. – Только не слушай никого: не очень-то траться. Присмотри лянов за десять, не дороже. А положи меня рядом с твоей покойной супругой. Как жена прошу, не сжигай останки мои. Может, и мне тогда перепадет от жертв, предназначенных для нее. Деньги побереги. Ртов много, подумай, как дальше жить.

Не услышь этого Симэнь, все б шло своим чередом, а тут ему будто ножом по сердцу полоснули.

– Зачем ты так говоришь, моя дорогая?! – промолвил Симэнь в слезах. – Я в бедности умру, но исполню твою просьбу.

Тем временем в комнату вошла Юэнян с коробкой свежих яблок.

– Скушай яблочко, – обратилась она к больной. – Это тебе моя старшая невестка прислала. – Юэнян обернулась к Инчунь: – Ступай вымой и подай матушке.

– Поблагодари свою невестку за внимание, – отозвалась Пинъэр.

Инчунь срезала кожу, нарезала ломтиками и поднесла на блюдце Пинъэр. Симэнь и Юэнян подсели к ней и подали ломтик. Пинъэр откусила ароматного яблока, но тотчас выплюнула. Юэнян не стала ее неволить и уложила, повернув головой к стене. Пинъэр забылась, и Симэнь с Юэнян вышли посоветоваться.

– Сестрица Ли совсем плоха, – начала Юэнян. – Не мешало бы подумать о гробе. А то когда произойдет несчастье, в суматохе подходящих досок не сыщешь. И выйдет: лошадь-то купишь, а в зубы поглядеть забудешь. Так дела делать не полагается.

– Об этом мы уж с шурином Хуа нынче толковали, – объяснил Симэнь. – Я ей только что о нашем разговоре намекнул. Она просила подешевле купить. Семья, говорит, большая, о житье надо подумать. Так это меня растрогало. Я ведь к ней даоса Паня пригласил. Посмотрим, что он скажет, а там и насчет гроба видно будет.

– Ты, я смотрю, не представляешь, насколько серьезно ее состояние, – продолжала Юэнян. – Она же чуть жива. Капли за день не пропустит, рта не открывает, ты еще на что-то надеешься. Впору тревогу бить, ты готов победный марш заказывать. Если же, на наше счастье, он поправится, гроб всегда можно будет пожертвовать. Так что мы от

этого нисколько не пострадаем.

– Ладно, пусть будет по-твоему, – заключил Симэнь и вместе с Юэнян направился в дальние покои, а слуге велел позвать Бэнь Дичуаня.

– Не знаешь, где можно купить хороших досок для гроба? – спросил он вошедшего в залу Бэня. – Берите серебра и ступайте с зятем присмотрите получше.

– Прекрасные гробовые доски привезли тысяцкому Чэню с Большой улицы, – сказал приказчик.

– Вот и хорошо! – воскликнул Симэнь и кликнул Чэнь Цзинцзи: – Пойди и попроси у матушки четыре слитка серебра. Вместе пойдете.

Немного погодя явился Цзинцзи. В руках у него было пять солидных слитков.

Вернулись они после обеда.

– Где это вы пропадали? – спросил Симэнь.

– У тысяцкого Чэня посмотрели, – говорили Дичуань и Цзинцзи. – Материал так себе, не из лучших, и запрашивают дорого. Когда мы от него вышли, нам повстречался господин Цяо, ваш почтенный сват. Он-то и посоветовал обратиться к ученому Шану. Отец его служил когда-то цензором в Чэнду, в провинции Сычуань, откуда и привез два набора превосходных гробовых досок для жены. Дерево – лучше быть не может – из местечка под названием Пещера в персиковой роще. Один набор пока цел. И за все – крышку, передок, боковые стенки и дно – просит триста семьдесят лянов. А с нами, надо сказать, был и почтенный сватушка Цяо. Долго он с хозяином торговался. Тот наконец уступил полсотни лянов. Он бы, наверно, и не подумал продавать, если б не предстоящие в будущем году экзамены в столице. Только, говорит, из уважения к батюшке уступал, с другого взял бы не меньше трех с половиной сотен.

– Ну, ежели сватушка Цяо советует, платите триста двадцать лянов и привозите, – заключил Симэнь. – Какой может быть разговор?

– Двести пятьдесят мы отдали, – говорил Цзинцзи. – Семьдесят лянов осталось заплатить.

Симэнь велел Юэнян выдать необходимую сумму, и оба снова удалились.

Надвигались сумерки, когда ватага здоровенных молодцов внесла в ворота завернутые в красный войлок доски. Их сложили перед залой. А когда развернули, Симэнь мог сам убедиться в добротности дерева. Тут же позвали мастеров. От досок шел аромат. И были они как на подбор: пять цуней в толщину, два чи пять цуней в ширину и семь чи пять цуней в длину. Довольный Симэнь показал их Боцзюэ.

– Видал когда-нибудь такие доски, а? – спрашивал он друга.

Боцзюэ захлебывался от восторга.

– Вот и я говорю, брат, такой гроб невестке свыше предопределен был, не иначе, – наконец сказал он. – Каждая вещь своего хозяина находит – что верно, то верно. Стала твоей женой, вот и честь такая выпала. – Боцзюэ обернулся к столярам: – А вы уж как следует постарайтесь. Батюшка пяти лянов за работу не пожалеет.

– Постараемся, батюшка, – отвечали мастера.

За ночь неустанного труда гроб был готов, но не о том пойдет речь.