Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)

Автор неизвестен

После обеда монахи поблагодарили хозяина и вышли на прогулку в сад, где в беседках и гротах их ждали расставленные сладости и деликатесы.

Тем временем столы были накрыты заново. Угощали приглашенных шурина У Старшего и остальных родственников, а также друзей и приказчиков.

Пока они сидели за столами, объявили о прибытии столичного гонца от дворецкого Чжая. Симэнь поспешил в приемную залу и велел просить гонца. Им оказался один из посыльных его превосходительства Цай Цзина. В четырехугольной шапке, темной куртке и заправленных в желтые сапоги узких штанах, гонец предстал перед Симэнем в полном облачении и, отвесив поклон, протянул посланье с десятью лянами серебра на похороны. Симэнь приветствовал гонца поклоном и спросил, как его зовут.

– Меня зовут Ван Юй, – отвечал гонец. – Батюшка Чжай поручил мне доставить это послание и просил извинения, что не слышал о постигшем вас горе, о котором недавно узнал из письма его сиятельства Аня.

– Давно было получено письмо от

его сиятельства? – поинтересовался Симэнь.

– В десятой луне, – отвечал гонец. – Его сиятельство Ань целый год инспектировал перевозки строительного леса для императорских построек, а по истечении срока службы был назначен начальником ведомства водного хозяйства и в настоящее время по высочайшему указу обследует речные пути, так что в столицу вернется по завершении обследования.

Симэнь расспросил посыльного и велел Лайбао угостить его во флигеле.

– Завтра придешь за ответом, – сказал в заключение Симэнь.

– Не скажите ли, где проживает почтенный господин Хань? – спросил гонец. – У меня к нему письмо. Мне еще предстоит доставить пакет в Дунпинское управление.

Симэнь кликнул Хань Даого и велел ему составить компанию столичному посыльному. После угощения они вместе отправились домой к Хань Даого.

Симэнь Цин между тем распечатал конверт и, уловив смысл послания Чжай Цяня, бросился на радостях в крытую галерею.

– Ответ составишь в том же стиле, – говорил он, протягивая сюцаю Вэню письмо. – Я пошлю ему десяток газовых и десяток шелковых платков, десять пар зубочисток в золотой оправе и десять золоченых чарок. За ответом завтра придут.

Сюцай Вэнь взял письмо и начал читать.

Письмо гласило:

«От свата Чжай Цяня из столицы с нижайшим поклоном вручить Достопочтенному свату, лейб-гвардии командиру Симэнь Сыцюаню.

После свиданья в столице не представилось случая снова лицезреть Вас и беседовать с Вами, о чем глубоко сожалею.

Ваше желание я, Ваш ученик, довел до сведения его превосходительства во всех подробностях и деталях. Недавно из письма Ань Фэншаня узнал о постигшем вас тяжелом горе – кончине супруги. Увы, прискорбно, что не смог вовремя выразить Вам глубокое соболезнование, а посему покорнейше прошу меня простить. Сколь тяжкое испытание выпало на вашу долю! Искренне надеюсь, что Вы найдете в себе мужество превозмочь великую скорбь. Примите, умоляю Вас, мое скромное пожертвование на сей печальный случай, и пусть послужит оно выражением моего сочувствия, идущего от самой глубины сердца.

Рад узнать, что высоким сознанием долга и добродетельным служением своим Вы снискали поистине всеобщее почтение и народ за заслуги Ваши возносит Вам хвалу. В этом году после завершения прокурорского надзора предполагается ряд должностных перемещений. В связи с успешным окончанием перевозок мрамора и леса Его Величеству были поданы доклады, куда его превосходительство по моей просьбе внес и Ваше имя. Так что с появлением высочайшего повеления Вы будете вновь осчастливлены милостями Государя и получите пост старшего надзирателя. А господин Ся по истечении срока будет переведен в столицу и займет пост в эскорте телохранителей Его Величества, о чем и спешу Вас, сватушка, заблаговременно известить и чем надеюсь порадовать.

Предупреждаю. Письмо сие сугубо доверительное и огласке ни в коем случае не подлежит. Храните в тайне!!!

В заключение сообщаю, что в прошлом месяце двадцать девятого дня скончался в заточении его превосходительство Ян[36].

Писано в первой декаде десятой луны».

Сюцай Вэнь дочитал письмо и хотел было спрятать в рукав, но его пожелал почитать Ин Боцзюэ.

– Постарайся, почтеннейший, когда ответ писать будешь, – говорил он сюцаю, протягивая письмо. – А то у господина Чжая люди образованные служат, смеяться будут.

– Что поделаешь?! – вздохнул Вэнь. – Когда нет соболя, и собачий хвост в дело идет. Куда уж мне, бесталанному, играть топором перед домом Лу Баня[37]. Я лишь исполню как могу свой долг.

– Почтенный учитель и без тебя, сукин сын, знает, как писать! – вставил Симэнь.

После полуденной трапезы Симэнь велел Лайсину отнести постные кушанья родным и соседям, но не о том пойдет речь. Дайань отвез почтившим память Пинъэр певицам Ли Гуйцзе, У Иньэр, Чжэн Айюэ, Хань Цзиньчуань, Хун Четвертой и Ци Сян по куску полотна и ляну серебра. После обеда позвали певцов Ли Мина, У Хуэя и Чжэн Фэна.

Наконец к алтарю подошли монахи. Ударили в барабан, и священнослужители, обратя взоры к небесам, начали ектенью с зажженными светильниками, сопровождая ее принесением жертв духам. Близился вечер. Торжественная служба завершилась к началу первой ночной стражи.

Живущему за городскими воротами шурину У Старшему, удержанному Симэнем, пришлось остаться, а сват Цяо, свояк Шэнь и шурин Мэн Второй откланялись и ушли.

Шурины У Старший и У Второй, Ин Боцзюэ, Се Сида, сюцай Вэнь, Чан Шицзе и приказчики присутствовали на молении об отпущении грехов усопшей и провождении ее через огни и воды на небо.

В приемной зале на возвышении под шатром были сооружены узорный мост, водоем и геенна огненная. Тут же были расставлены

жертвы. Перед дщицей души Ли Пинъэр на покрытых покрывалами столах также красовалась жертвенная снедь, а рядом вздымались траурные стяги: один – души усопшей, другой – красный и третий – желтый. Сверху висела надпись:

«Да избежит душа бесовских козней,Да обретет бессмертие у Южного дворца[38]».

Под удары в цимбалы и барабан монахи уселись в два ряда. У алтаря встали четыре послушника. Один держал в руках бунчук, другой – чашу, третий – меч.

Его преосвященство истинносущий Хуан, в золотой тиаре сокрушения демонов, в шелковой рясе, украшенной багряными облаками, взошел на высокий трон и стал творить молитву. Музыка утихла, и двое с кадилами провозгласили:

«О, снизойди, всемилостивый дух Тайи!Отверзни ад, что мрак безвыходный таит,Пусть пары отроков, послушные моленьям,Усопшую ведут к заоблачным ступеням.»

Его преосвященство истинносущий Хуан после омовения рук воскурил благовония и начал читать:

«Падаем ниц пред Таинственным императором[39], дабы наставил в вере и милосердно отпустил грехи попавшим в царство тьмы.

Небесный наставник Праведного единства[40] завещал: очисти тело твое и воспрянешь к жизни бессмертной. Дабы снизошла благодать на заблудших во грехах и утолились жаждущие, и насытились алчущие, мы с благоговением воскуряем аромат и с открытою душой молимся государю Высшей Чистоты.

Милосерднейший человеколюбец владыка Восточного предела, внемли нашему голосу и не покинь нас. Досточтимый небесный повелитель, спаситель от бед и напастей, дух звезды Тайи; Высший владыка бездонной сини и Солнца; великие единосущие, спасители всех десяти сторон пространства; бессмертные неба и земли; властители трех миров, совершенномудрые пяти пиков, пятнадцати подводных царств и стольного града Лофэн, пред вами падая ниц, мы благоговейно воскуряем ароматы и молим, снизойдите к алтарю. Склоняясь долу, ждем парящего в небесном просторе львиного трона[41] и ярких, как солнце, драконовых знамен. Устраняет будоражащее беспокойство вино из веток дерева воздушной зелени[42], утоляет жажду сладкая роса, а посему мы нынче расставили жертвы и решились направить небесным духам послания.

Правители девяти подземных бездн, отпустите грехи, не судите, не наказуйте. Ведь человек в сем мире суеты только мается, занятый делами повседневными, мирскими, и, не помышляя о часе роковом, всей душою жаждет жизни. Где уж ему сеять добро, когда он предался дурным соблазнам, зачарован ими и не ведает просветленья? Став жертвою алчности и пагубных страстей, он мечтает о вечной жизни. Где ему знать, что смерть уж на пороге и он вот-вот испустит дух? Однажды оборвется все, и грешник на муки будет обречен в Царстве тьмы.

Чтя даосскую веру и падая ниц, мы молимся за усопшую супругу, которая, покинув так внезапно мир суеты, попала в беспросветный мрак. Если не будут прощены ей прегрешенья, терзанья вечные – таков ее удел.

Досточтимый небесный владыка, да прославится имя Твое в мириадах кальп, во веки веков! Да пребудет над нами Твой дух, Солнцу подобный! Да пребудут земли Востока под человеколюбивою властью Твоею! Услышь наш зов! Окропи ее, грешную, сладкою росой и милосердием Твоим, спаси и сохрани. Благовещим светом озари блуждающую в потемках. К снисхожденью призови трех управителей[43], вели всем князьям десяти дворцов преисподней грозные указы отложить, врата темниц открыть и узнице даровать свободу. Прости ей заблужденья и грехи, и пусть она, выйдя из темниц, пройдет сквозь огненное горнило, смоет облик увядшего цветка и возродится к жизни вновь, причалив к берегу дао».

Его преосвященство, приступив к освящению жертвенных даров, стал читать из «Канона о пяти кормильцах»[44] и священные заклинания о пресуществлении пищи.

«Известно, что сначала явило Небо девять пневм[45], из коих первым образовался простор воздушный, а потом земная твердь и преисподней девять бездн. Последние суть скопленье темной силы инь. А девять пневм подразделились на тьмы вещей, обретших плоть и жизнь. Вот потому-то пневма есть корень неба и земли. Жизнь получает плод в утробе, развитие же происходит под действием трех светоносов: солнца, луны и звезд. Человек потому умирает и гибнет, что не способен свое тело сохранять, беречь свой дух и пневмой дорожить, крепить свой корень и не отступать от истинной первоосновы. Для возвращенья к жизни необходимо очистить свое тело под действием великой силы инь и переплавить свою плоть под действием великой силы ян. Тогда снова сгустятся в тебе девять пневм и три начала завяжутся в плод, в результате чего образуется тело. Без преклоненья пред заветами златыми Великого и Высочайшего, пред наставленьями секретными таинственного и первоначального возможно разве спасенье светлых душ из темных бездн, полное их воплощенье вновь?