Цветы тянутся к солнцу
Шрифт:
Это были последние слова Асадуллы. Широкими шагами он направился к дамбе. Тут и в самом деле было самое опасное место. В конце дамбы со стороны Казанского кремля, как огромный жук, ползал броневик юнкеров, держа под обстрелом дорогу.
Асадулла понимал это. Но хоть он и не знал законов войны, требующих беспрекословного исполнения приказа, он не раздумывая пошел навстречу опасности.
Вот он поднялся на насыпь. Лег… Поднялся, бежит дальше… Опять залег.
На минуту все, кто остался у пулемета, обо всем забыли. Взрослые забыли о ребятах, ребята забыли о взрослых. Все внимание было приковано
«Эх, горячая голова, — подумал Абдулла, — чего бы тебе не спуститься в лощину? Нет, бежит на виду, торопится…»
А броневик так и жарит по дамбе, так и жарит. Иногда только повернет в сторону Казанки и пошлет несколько очередей по прибрежному песку. Вот тут Асадулла вскакивает, бежит сломя голову и снова ложится.
«Молодец, — подумал Абдулла, — соображает. А не сообразит, что в низине безопаснее. Нет, сообразил. Молодец!»
Вот Асадулла круто свернул в сторону насыпи. Увидев это, Абдулла облегченно вздохнул.
«Ну скорее, скорее», — про себя торопит он парня.
Ребята, прижавшись к земле, тоже провожают Асадуллу глазами, затаив дыхание следят за каждым его движением. И каждый из них готов отдать гонцу всю прыть своих ног и все бесстрашие своего сердца.
Ну, теперь только спуститься… Но что это? Не успел Асадулла спуститься, не успел укрыться в густых зарослях тальника… Раскинув руки, гонец будто споткнулся и упал лицом вниз на каменистую дорогу. Может быть, опять залег? Может, припал к земле, чтобы перевести дыхание?
— Вон, шевелится, смотрите! — крикнул Совенок.
— Сейчас сползет, — выговорил Матали.
— Нет, ребята, не вышло. Не поползет он больше, — сказал Абдулла. — Убили парня…
Услышав эти слова, ребята замерли на секунду, и вдруг, позабыв об опасности, Закира-Атаман сорвалась с места и помчалась прямо к дамбе.
— Стой, куда ты, Закира, назад! — крикнул Абдулла, но было уже поздно. Теперь ни просьбы, ни брань не могли остановить Закиру.
И догонять ее было поздно. Где же взрослому человеку в тяжелых сапогах, в тяжелой шинели угнаться за легконогой девчонкой! И вдруг, минуты не прошло, следом за Закирой бросился к дамбе Матали. Он давно уже в душе укорял себя за то, что не пошел вместе с Асадуллой. Ему казалось, что уж он-то сумел бы увернуться от любой пули и прорваться в город. Когда Асадулла упал, он уже порывался вскочить и броситься туда на дамбу, но Закира опередила его. И теперь он бежал за ней, не думая об опасности и о смерти. Одна мысль мелькнула в его сознании: «Она же не знает, кому нужно отдать бумагу».
Третьей помчалась Газиза. Для нее достаточно было и того, что лучшие ее друзья выбрали этот опасный путь.
Бросились было к дамбе и Лида с Совенком. Но, пробежав совсем немного, Лида почувствовала вдруг, что ей нечем дышать, будто в горле застряло что-то. Сердце ее забилось, как птичка. С открытым ртом, чувствуя неимоверную тяжесть во всем своем маленьком теле, она остановилась и повернула обратно. Вернулся и Совенок. Догонять убежавших вперед товарищей было уже поздно, бросить Лиду одну здесь на берегу, где по-прежнему то и дело свистели и щелкали пули, поднимая фонтанчики песка, он тоже не мог. Опустив голову, он повернул обратно.
А те трое бежали и бежали вперед.
— Да что же вы наделали? Говорил ведь я: уходите домой. А теперь что будет, что будет? — воскликнул Абдулла, когда Лида с Совенком вернулись. — Вон, в самое пекло бегут…
Ребята молчали, виновато глядя в землю.
Муллахмет, все еще смотревший вслед убегавшим детям, словно очнулся.
— Снарядов у нас маловато, но все равно дадим белякам жару. Огнем прикроем ребят, — сказал он сурово и зашагал к пушкам. — Тех не удержали, так хоть этих сбереги, — бросил он на ходу.
И, казалось, секунды не прошло, заговорили пушки. Выплевывая острые языки огня, они один за другим посылали снаряды в сторону кремля. Там стрельба стала затихать. Броневик развернулся и поспешно уполз куда-то.
А отсюда, с берега, и пулеметы и винтовки били и били по юнкерам, заставляя их прижиматься к земле.
Взяв ребят за руки, Абдулла завел их за поленницу, уложил рядом с пулеметом и сказал строго:
— Вот лежите теперь, и чтобы головы не поднимать.
Лида промолчала, сразу подчинившись этому строгому приказу. Подчинился и Совенок и тоже промолчал, хоть и очень хотелось ему посмотреть, как управляется с пулеметом молодой паренек, которого прислали на смену Асадулле. А тот, широко раскинув ноги, по-хозяйски взявшись за рукоятки пулемета, сквозь щелочку в щите высматривал цели и время от времени посылал скупые очереди по юнкерам, перебегавшим куда-то у дровяных складов.
Так послушно выполняли приказ Лида и Совенок, что не заметили даже, как Абдулла сменил парня. Но когда возле них раздался женский голос, они, как по команде, встрепенулись и подняли головы.
— Живы все? Раненых нет? — по-русски спросила девушка.
На рукаве у нее была повязка с красным крестом, через плечо — тяжелая санитарная сумка.
— Ой, сестренка, вот кстати ты пришла, — обрадовался Абдулла. — Раненых нет у нас пока, слава богу. У нас хуже: двое ребят тут. Их бы на фабрику отвести. Ты Ханифу не знаешь?
— Тетю Ханифу? Знаю. Их отряд на Адмиралтейской стороне. Я как раз туда собираюсь.
— Ну вот и возьми их с собой. Да только осторожно иди. Выбирай дорогу-то.
Убедившись, что ребята вместе с санитаркой благополучно дошли до речки, Абдулла немного успокоился. Послав пару очередей по юнкерам, он глянул на дамбу, разыскивая глазами тех троих. Но их уже не было видно. И на дамбе стало поспокойнее.
Ружейные выстрелы слышались со стороны луга, оттуда, где стояли красные полки, пришедшие из казарм с Порохового.
Поднявшись на дамбу, ребята благополучно пересекли ее и тут же спустились в низину под, прикрытие железнодорожной насыпи. Отсюда они не видели ни берега, ни речки. Со стороны луга их прикрывали густые заросли тальника. Пули свистели у них высоко над головой, звуки выстрелов доносились со всех сторон. Но ко всем этим звукам они уже привыкли, и только когда грохотали пушки, ребята замирали и на секунду-другую прижимались к земле. Потом поднимались, как по команде, переглядывались и, пригнувшись, бежали вперед, туда, где лежал Асадулла.