Цыганочка с выходом
Шрифт:
— Представляете? Я его только трону, ну… понимаете, да? — Альбина сердито нахмурилась. — А он: „Не кантовать!“ — орет!
Лейтенант слушал, затаив дыхание:
— Я его опять — по-отрогаю, — шепотом поведала Альбина, — а он!..
— А он? — эхом переспросил ст. лейтенант.
— Не трогай, говорит, экспонат руками! — мужским голосом передразнила покойника Альбина. — А собственно, что вы ко мне пришли?!
— Опрашиваем весь подъезд по поводу убийства вашей соседки, — серьезно сказал Витя и нахмурился. — Вы ничего не видели?
—
— Конечно — нет, — опешил участковый.
— А если подумать? — не отставала вдова.
— О чем? — начал Витя. — Гражданочка Яроцкая…
— Лети отсюда! — показала на дверь вдова, участковый ей порядком надоел.
— Что? — обиделся участковый.
— Летите отсюда, лейтенант, я спала во время убийства.
— А вот соседи…
— Летите к соседям!
— Смотри, ну все-о-о!.. — увидев, как ст. лейтенант Иншаков выскочил из подъезда и помчался сперва к котельной, потом — к шоссе, присвистнул И.Л. Брежнев.
— Кто? — удивился капитан Сазанчук, высунувшись в форточку опорного пункта.
— Башку снесло от любви!.. Бегает, дымится, как головешка, и в глазах — по углю! — бомж Илья Леонидович качался на месте, так как был пьян, но видел все превосходно.
— У кого? — не видя Иншакова из окна, снова спросил Сазанчук.
— Да у Витька вашего, — махнул рукой Илья Леонидович.
— А по кому он?.. дымом-то, ух, несет! — понюхал воздух Сазанчук.
— Альбинка с четвертого этажа — черная вдова, — со знанием дела поведал Илья Леонидович.
— Опа! — не поверил Сазанчук, но все-таки солидарно сказал: — А что? Витька — что? Витька — в норме.
Продолжив обход через сорок одну минуту, двух старушек Фонариковых, которые жили как раз над Ниной Ивановной, он в тот день не обнаружил. Виктор Иванович звонил им 10 минут, но старушки уехали в Храм Христа Спасителя. И дверь ему никто не открыл.
Умиротворенное и отрешенное лицо прораба Хренкова не обмануло Ольгу Леонардовну ни на секунду.
„Таких, как он — нужно неоднократно обследовать у психиатра, — сделала твердое умозаключение ст. лейтенант Солодкина. — А лучше посадить на 10 лет в Кащенко и пусть не третирует нормальных людей!“
Со слов двух свидетелей — Хренкова и Кузькиной (соответственно — кв. 55, 6-й этаж и кв. 35, 1-й этаж), выходило, что и Хренков и Кузькина видели, как подозреваемый в убийстве Горностаев бежал сперва с 6-го этажа на первый с топором и с первого на шестой — тоже с топором! Что было раньше — с 6-го на первый или наоборот — выяснить не удалось, ввиду путаности показаний обоих.
Кузькина и Хренков чуть не подрались, выясняя, что было до, после, во время, сперва и потом, в течение часа, дня, ночи, запутались сами и запутали следствие…
Обычно такие свидетели на вес золота. С их помощью человека можно посадить навсегда…
Дальше выслушивать
— Все! Еще одна квартира и все!.. Не могу, — пообещала она себе, вызывая лифт.
Таня Дубинина, которую Ольга Леонардовна встретила, выходя из лифта на шестом этаже, потрясла ее своей худобой и траурной черной блузой…
— Хоронить едем, — обронила Танина мама. — Зятя. Разбился вместе с Соболем.
— Простите, — прижав руку к сердцу, сказала Ольга Леонардовна, — Танечка…
На что Таня, кивнула и пошла вниз по лестнице.
— Таня, лифт, — шепотом позвала ее мама. Таня вернулась и стала ждать, опершись спиной об чужую дверь.
— Зябко, — взглянув на Ольгу, сказала Таня Дубинина. — Живу, Оля, как живу…
В квартире на шестом этаже мелькал свет.
— Брат Нины Ивановны ходит, — пояснил Автандил Георгиевич. — У него ключ и вообще он теперь там хозяин.
— Может, привидения? — пошутила Ольга Леонардовна.
— Да нет, — закрывая опорный пункт беспорядка на ключ, пошел провожать ст. следователя Солодкину на трамвайную остановку Сазанчук. — Таких не держим.
— Запуталась я, — поежилась Ольга Леонардовна, шагая мимо домов с участковым.
— Распутается, вот увидите, Оля, — сказал Автандил Георгиевич и посмотрел по сторонам. По Архангельской улице ехали машины.
— Страшный звук в ночи!..
Нельсон поднял ушки и прислушался — тихо.
Потом вздохнул — вот! Опять! Свист!..
Это посвистывал его же нос, сам по себе…
— Играется он, что ли?
Ночью на подоконнике так приятно обдувает шерстку из открытого окна. Лабрадор, свесив лапки, лежал и обдумывал течение жизни в родном подъезде и вдруг понял — роману не хватает ЛЮБВИ!
Само слово — РОМАН предполагает ЛЮБОВЬ.
И она была, но…
Пятнышки звезд на небе, черные провалы по бокам небосвода, кусок бледной луны в центре галактики — что? что? что еще сулили людям в будущем эти безусловные величины мироздания? Эти свидетели несчастий, и маразма, и многих любовных свиданий смертных в преддверии ночи, когда хочется не дрожать, засыпая в одиночестве, а чтобы кто-то живой и горячий обнял тебя и прижал к себе в надежде на еще одну маленькую страсть.
Пес взвыл! Напугался сам себя и бросился на улицу…
— Может, она тебе что скажет? Бабка еще та, — сказал Автандил Георгиевич о Кокуркиной. — Спроси у нее про 19 число.
Виктор Иванович позвонил в дверь 42 квартиры, и, поразившись царящим там бедламом и помойкой, пригласил старушку в опорный пункт на беседу.
— Да-а… а вы — опасный… вон, как у вас глазки-то сверкают! — заходя в кабинет участкового, с порога быстро сказала Дарь Иванна.
— Я-аа? — попятился Витя. — Да что вы несете, бабуся?