Цыганское гадание

Кинг Сьюзен Фрейзер

Тамсин замерла, понимая, должна все узнать об этом, как бы тяжело ей не было.

– Когда слушала балладу, я решила, что, возможно, совсем не знаю тебя.

Он вздохнул и отпустил ее руку. Тамсин села прямо, глядя на него.

– В этой балладе много лжи, – сказал Уильям.

– Баллады часто рассказывают правдивые истории о том, что происходит при дворе, на границе, внутри кланов, – сказала она.

– Но чаще правда в них переплетена с выдумкой. Так, как в этой истории о Джен и обо мне. Лишь очень немногие знают, как все было на самом деле.

– Расскажи мне, – попросила она тихо.

Уильям

забрался на кровать и сел рядом с Тамсин, подтянув к себе колени и обхватив их руками.

– Ты знаешь, что меня силой забрали от моей семьи в тот день, когда повесили отца. Меня увез Малис Гамильтон. На протяжении многих лет он и граф Энгус наблюдали за мной, как ястребы. Им было выгодно иметь такого подопечного. Я был заложником. Находясь в их руках, я давал им возможность хоть как-то влиять на некоторые приграничные кланы и в том числе на клан Скоттов, один из самых лихих в Приграничье.

– Да, я кое-что слышала об этом.

– Я ненавидел Малиса, – резко сказал он. – Я был обижен на него, когда был подростком. Когда я стал мужчиной, я перестал признавать его власть и занял свое собственное место при дворе короля Джеймса. Тогда я не очень смущался, доставляя Малису массу неприятностей. Но у него была дочь, – добавил Уильям. – Она была… при взгляде на нее перехватывало дыхание. Красивая, уверенная в себе, взбалмошная и веселая. Она была одной из любимых фрейлин королевы. Придворный поэт сравнивал красавицу Дженни Гамильтон с красной розой в окружении бледных лилий.

Слушая его рассказ, Тамсин испытывала самые настоящие муки ревности.

– И тогда ты влюбился в нее, – тихо сказала она.

– Я любил многих женщин, но я не знал тогда, что такое настоящая любовь, – сказал он. – Дженни похитила мое сердце, но благодаря ей я вновь научился смеяться. Мне кажется, в этом есть какая-то ирония: дочь моего врага показала мне, какой прекрасной может быть жизнь.

– Она, должно быть, была очень милая, – пробормотала Тамсин, ощущая себя в этот момент дурнушкой. – И она, должно быть, очень сильно любила тебя, такого красивого, молодого лэрда.

– Однажды она призналась, что главное ее удовольствие в жизни – покорять красивых молодых людей. И она это делала виртуозно. А я всего-навсего играл роль шута при этой самовлюбленной королеве. Но тогда я этого не замечал. Мы встречались. Она любила шутки и смех, вино и развлечения. Она страстно любила жизнь и хотела иметь все сразу.

Тамсин сидела, мрачно уткнувшись подбородком в колени. Ей было больно слышать, как Уильям восторгается этой молодой женщиной. Она с тоской думала сейчас о своей странной руке, о растрепанных волосах и своей рваной рубахе. «Бедная полукровка-цыганка не могла сравниться с этой жизнелюбивой яркой леди», – с грустью подумала она. Но эта замарашка-цыганка любила красивого лэрда больше, чем любая красавица при дворе. Эта мысль придала ей смелости. Она подняла голову и посмотрела на Уильяма.

– Я должен был иметь больше здравого смысла, – сказал он. – Это моя вина.

– Но ведь ты не мог посмотреть на это со стороны, ты был участником, – сказала Тамсин. – А она была красива, великолепна. Ты любил ее.

– Я желал ее, – тихо сказал он. – Но я ее не любил.

Тамсин с любопытством и посмотрела на Уильяма.

– Ты не любил ее?

– Сначала

я думал, что любил. Я даже подумывал о том, чтобы жениться на ней. Я готов был смириться даже с тем, что Малис станет моим тестем. Но, к счастью, скоро я понял, что Дженни напрочь лишена способности любить кого-либо, ей были неведомы такие чувства, как преданность и верность. Она хотела развлекаться. Она любила авантюры, приключения и пьянящие ощущения. Она никогда бы не смогла быть верной женой. И она не любила меня. Но она пылала страстью ко мне, так же, как и я к ней. Я был ее любовником, но я был у нее не первым. И, как выяснилось позже, не единственным даже в дни даших самых пылких свиданий.

Тамсин в шоке посмотрела на него.

– А Кэтрин… Ты уверен, что она…

– Так сказала Джен. И когда я посмотрел на ребенка… да, она моя, я это знаю.

– Ты не женился на ней, когда узнал о том, что она носит ребенка?

– Она ничего мне не сказала. Я был в отъезде по поручению двора во Фландрии. Я отсутствовал несколько месяцев. Мы к тому времени уже расстались, потому что я обнаружил, что, помимо меня, у нее были другие. Она не отрицала. Когда я вернулся в Шотландию, Джен уже покинула двор, так как поползли слухи. Она жила в замке своего отца. К тому времени, как я узнал о ребенке, было слишком поздно.

– Слишком поздно для чего?

– Малис держал ее взаперти в своем замке. Официально сообщалось, что она плохо себя чувствует и не может посещать приемы. Но когда она сказала ему, что отец ребенка – я, и попросила сообщить мне, Малис рассвирепел. Я не знаю точно, что там произошло, но однажды ночью она сбежала. Она была на восьмом месяце беременности. Она направилась в Рукхоуп верхом, надеясь, что я женюсь на ней.

– Это был глупый поступок, – пробормотала Тамсин.

– Она вообще никогда не отличалась особенным умом. К тому моменту, как она добралась до ворот нашего замка, начались преждевременные роды. Моя мать и сестра приняли девочку. Роды были тяжелые, – он нервно провел рукой по волосам. – Я послал за лекарем и священником, но Дженни умерла до их приезда. Она истекла кровью. – И он тихо добавил: – Этого она не заслужила.

Тамсин вздохнула и, взяв его за руку, почувствовала, как он напряжен.

– Боже праведный, Уилл!

– Именно поэтому Кэтрин живет у меня, а не у Малиса, – сказал он. – Она родилась в моем доме. Я позволяю ему навещать ее, хотя это неприятно моей матери. Ей неприятно видеть его. Я не собираюсь разлучать его с Кэтрин и не собираюсь запрещать ей видеться со своим дедом, который, я думаю, несмотря ни на что, любит ее. Но Кэтрин останется со мной, – горячо добавил он.

– А баллада? – спросила Тамсин. – Откуда она взялась?

Уильям пожал плечами:

– Кто знает? Слухи по двору ходили самые разные. Мало кто знал, что произошло на самом деле. Я рассказал обо всем только королеве, которая любила Джен.

– И ты жил все это время, окруженный лживыми олухами?

– Я все равно не смог бы прекратить их, поэтому даже не пытался. К тому же предпочитаю, чтобы плохо говорили обо мне, а не о Джен, – сказал Уильям. – Ее любили при дворе. Пусть они думают, что это «красавец-лэрд» соблазнил ее, а потом бросил. Я не буду чернить ее память, рассказывая всем правду.