Цыганское проклятье
Шрифт:
Марья с улыбкой кивнула. Нянька забрала ребенка. Сказала, что принесет позже кормить, и велела доченьке моей поспать».
– Ох, чую, семейка была еще та… Всех поубивают, а потом раскаиваются… – фыркнул Макс, когда Федор перестал читать.
– А дальше? – Петр был, наоборот, само внимание.
– Дальше слов почти не понять… – Федя пролистнул несколько страничек и довольно ткнул пальцем в убористые завитушки. – Вот здесь еще можно текст понять. И почерк разборчив, и чернила сохранились.
– С
– Это точно! – поддакнул Макс, жуя соломинку. – Даже завидно!
Федор только качнул головой и прищурился, разбирая генеральскую писанину.
«Евдокия Петровна приехала только на следующей неделе. Она влетела в дом, словно фурия. За ней следом плелся лакей, нагруженный коробками, тюками и свертками.
– Вы к нам что, навсегда переезжаете? – наплевав на приличия, холодно поинтересовался я.
– Солдафон, – скривилась Соломатина, – если бы не внучка, ноги бы моей в вашей глуши не было бы. И еще раз напомню – если бы она осталась со мной, то сейчас не пришлось бы решать эти проблемы.
Последнее слово она выделила особенно.
– Спешу напомнить, что именно после бала и началась вся эта история, – отрезал я.
Она предпочла сделать вид, что не расслышала мой выпад, продолжая гнуть свою линию.
– Нужно было сразу отдать ее за Орлова, но вы ведь противились. А я лучше знаю, что нужно моей внучке. На ваше счастье, мне удалось его уговорить, и позор Марии будет скрыт. Я спасу ее репутацию.
– Орловы разорены, – не выдержал я. – Если вы не помните (что в вашем возрасте уже вполне оправданно), мать Евгения скончалась от инсульта, отец застрелился, не примирившись с разорением.
– Да! Орловы разорены! Поэтому женитьба на Марье для Евгения – единственный выход и спасение, а для нас сейчас главное – спасти честь Марии и моей семьи.
Она сделала ударение на «моей».
– Мария – моя единственная дочь, и я желаю ей только счастья! – загремел мой голос.
– Разумеется! – пропела эта змея. – Ведь именно поэтому она осталась без матери, забеременела от какого-то проходимца, и в итоге ребенок остался без отца!
На это мне ответить было нечего. Как ни прискорбно, но во всех несчастьях Марьи виноват я. Софья тоже погибла по моей вине, но исправить что-либо я не в силах. Если бы я мог вернуться в тот злополучный день…
– Полно болтать. –
Сердце сжалось при мысли о Марье и о том, что именно я стал убийцей ее счастья и подтолкнул в объятия нелюбимого. Вот только как ни прискорбно осознавать, но в сложившейся ситуации для нее этот брак действительно был выходом.
Я вспомнил, как Евдокия Соломатина прибыла в поместье с месяц назад, заперлась у Марьюшки в комнате и о чем-то очень долго с ней разговаривала. Потом спешно собралась и уехала. Марья молчала три дня, почти не выходила из комнаты, а потом коротко объявила:
– Папенька, я приняла решение и выхожу замуж за Евгения Орлова. Он благосклонно согласился признать моего ребенка и спасти нас от позора.
Возразить было нечего.
Все решено.
А через неделю после того разговора Евгений сидел на краешке дивана, строго сложив руки на коленях, и поглядывал на меня, словно шакал на тигра. Мы не перекинулись и парой фраз. Как ни крути, а он теперь зависел от меня, пожалуй, больше, чем я от его «благих намерений». То, что Марья выходит за него замуж, еще ничего не значит. Он не получит и копейки из наследства Марьюшки! Ни бриллиантов наших фамильных, ни ценных бумаг, ни миллионов.
Где-то через час мучительного молчания, за который я успел просмотреть все привезенные накануне Евдокией Петровной газеты и письма от общих знакомых, переданных ей по случаю, мое мучение и любопытство было вознаграждено.
Послышались шаги, и в мой кабинет вошла Соломатина. Бежевое платье в пол, с глухим старомодным воротником, которые она почему-то любила, обтягивало ее сухощавую фигуру как вторая кожа. Высокая прическа без украшений могла сойти за корону. И последний штрих столичной моды: губы лишь слегка тронуты помадой, на лице естественный румянец.
Вот почему змеи не стареют?
Евгений по-школярски вскочил, прильнул к руке «богини» и даже щелкнул каблуками. Боже, как унизительно это видеть! И это – будущий супруг моей Марьюшки?!
Сколько же еще я буду страдать от собственной вины и невозможности хоть что-то исправить! Всевышний, если ты хочешь кого-то наказать, ты делаешь его глухим и слепым! Вот и с Алексеем так вышло! Не увидел, что судьба он Марьюшкина. Дьявольская злоба разум застила…