Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей
Шрифт:
Началась темная полоса в жизни Анны, в таком мраке она пребывала во время жизни в монастыре во время болезни в сырости подземелья. Цыпа стала посмешищем среди других девиц, но настоящей звездой среди заказчиков.
– Цыпа, это фикция? Или ты знаешь чудесного доктора, штопающего нужное место, восстанавливая невинность? – спросила со смешком черноглазая Жанин – вечно юная тридцатилетняя особа, похожая на малолетнюю девчонку. Ходили слухи, будто она заключила сделку с дьяволом и продала ему душу ради вечной молодости. Жанин провела красными перчатками по зеленой ткани на руке Анны и, подмигнув, поделилась секретом, что несколько клиентов готовят заговор
– Начало твоей интимной жизни обещает быть интересным! – смеялась девица, зловеще сверкнув черными глазами.
Кто-то сделал небольшую доску, на которой несколько раз в день менялась цифра – росла цена за первое «общение» с Цыпой.
– Скоро поджарят нашего цыпленочка! – шипели злопыхательницы и желали ей приятного времяпрепровождения.
Настал первый зимний день. На вечер было запланировано мероприятие, на котором самому щедрому плательщику вручался главный трофей – Цыпа. Все волновались в ожидании назначенного часа. Анна дрожала всем телом, сидя в маленькой тесной комнате, пропахшей разными жидкостями, выделяющимися человеческим телом. Она надела почти прозрачную белую рубашку без рукавов, длинными распущенными волосами удалось прикрыть видневшуюся девичью грудь. Постучали в дверь, она произнесла дрожащим голосом: «Войдите!». В дверном проеме появился человек, благодаря которому она когда-то вошла в этот трактир вместе с Незнакомкой.
– Сегодня вы без канделябра, – отшутилась девушка, подавив нервный смешок.
– Время пришло, все ждут только вас, – промурлыкал ласково мужчина, будто бы не замечая ее волнения.
Анна натянула зеленые перчатки, безысходно вздохнула и направилась к лестнице, ведущей в зал на нижний этаж.
Было шумно и весело. Люди переговаривались, выпивали, шутили. Пришло много мужчин, среди которых почти половина участвовала в торгах, остальные захотели посмотреть на столь грандиозное событие. При виде вошедшей Анны все вдруг замолчали, видимо не признав в немного бледной встревоженной девушке, похожей на русалку, разбитную красавицу с желтыми волосами. Вдруг кто-то зааплодировал выкрикнув:
– Такая Цыпа мне по вкусу! Я тоже вступаю в игру!
Началась вакханалия, мужчины наперебой выкрикивали ставки, женщины злобно сверкали глазами, видя как «товар» с каждой секундой дорожает. Анна сидела за своим столиком и смотрела в одну точку. Она ловила на себе взгляды, в которых скрывалась ненависть, вожделение, любопытство или азарт, все эмоции мешались в один гул, из-за которого воздух становился невыносимо тяжелым. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось, Анна почувствовала, как в ее организме начинается ураган, буря и она закричала изо всех сил, как раненое животное, желая избавиться от вихря эмоций, способных свести с ума. Этот звук заставил присутствующих содрогнуться, гомон стих, все взоры обратились к ней.
– Кто-то из вас сегодня станет обладателем плоти, которой вы будете отвратительны, – произнесла она громко, глядя на толпу сквозь пелену слез. – Чьи-то руки будут дотрагиваться до тела, которое в тот момент будет почти мертвым. Стоит ли это удовольствие ваших денег? Видимо да, раз владельцу этого заведения удалось создать такой ажиотаж. С самого детства я мечтала о свободе, но постоянно находились люди, которые лишали меня возможности расправить крылья. Я знаю, что после этой ночи меня не ждет ничего хорошего… Мне придется забыть о своей давней мечте, быть рядом
Анна закрыла лицо руками и зарыдала. Несколько секунд в зале царила тишина, но затем чей-то нетрезвый голос произнес:
– Славно сыграно! Есть темперамент! Поднимаю ставку!
И крик о помощи с чьей-то легкой руки мигом превратился в шутку, затерявшись среди смеха и оваций оголтелой толпы.
– Не понимаю, – шептала Анна. – Ничего не понимаю…
Клим командным тоном приказал остановиться, желая подвести итог.
– У нас есть покупатель, господа! Он пожелал остаться неизвестным. Цыпа продана!
«Не честно! Пусть выйдет вперед!», «Мы должны видеть соперника!» – выкрикивали вразнобой разочарованные мужчины.
– Здесь я! – дерзко произнес человек, находящийся в самой гуще событий – прямо по центру зала. Анна узнала его, это был известный в Петрограде шулер – Костлявый, с которым она пару раз сталкивалась за игральным столом.
При выходе из трактира она получила пальто и прошла к автомобилю, возле которого ее ожидал худощавый мужчина с насмешливым взглядом и цепкими пальцами. Вместо приветствия он задорно напел:
– Цыпленок жареный, Цыпленок пареный Не мог им слова возразить. Судьей задавленный, Он был зажаренный… Цыпленки тоже хочут жить!Анна сурово посмотрела на покупателя и, ничего не произнеся, села в автомобиль. Костлявый завязал ей глаза и попросил не ерзать, ей показалось, что сам он в машину не сел. Металлический конь долго петлял, затем остановился, кто-то взял ее за руку и потянул за собой.
– Я могу снять повязку? – уточнила Анна.
– Нет, – ответил знакомый женский голос. Девушка лихорадочно пыталась вспомнить, где она могла его слышать, но ничего не приходило на ум. Ей пришлось подниматься по ступеням, затем войти в дверной проем, после чего было позволено убрать ткань с глаз. Она снова оказалась в гостиничном номере, из которого бежала не так давно, укутавшись в занавеску.
– Здесь другие шторы! – отшутилась Анна, утомившись от тишины.
Улыбающаяся фрау кивнула и притворно строго пригрозила пальцем, тихо прошептав:
– Больше нет глупый поступок!
Забрав пальто, немка удалилась, Анна села на кровать, с трепетом ожидая, что будет дальше. Девицу сморил сон. Высыпаться в трактире никак не удавалось, потому как перегородки между комнатами были слишком тонкие и почти каждые четверть часа кто-то из проституток, скрепя кроватями, благодарил своего клиента, а бывало и сразу нескольких за щедрость.
Мягкое прикосновение к щеке пробудило Анну, она резко открыла глаза, в готовности сражаться за свою честь, но застыла в удивлении, увидев рядом с собой на кровати Козыря. Он был в красивом цветастом халате, и выглядел по-домашнему, можно было подумать, что она в его доме.