D/Sсонанс
Шрифт:
Часа мне хватило с головой. Не всколыхнулась внутри темная сущность от оплаченного наигранного раболепия. Не всколыхнулась сущность Хозяина, которому предшествовал этап Охотника, намеревающегося самому поймать свой трофей. Где вы видели пуму, которая схватила обеими лапами ружье, вставила ствол себе в пасть и пропела "стреляй?" Вот и я нигде такого атавизма эволюции не видел. Лучше б я поспал лишний час.
– Вы скажете госпоже Ларисе, что все прошло идеально?
– напоследок робко поинтересовалась девчонка.
– Кому?
– не врубился я.
–
Смысл титула маман я просек только спустя лет семь.
Что могло заполнить пустоту внутри? Ничего. Вечеринка шла полным ходом. И только прикончив наполовину бутылку виски, я понял, что может мне помочь.
– Прокатимся, камикадзе?
– вежливо поинтересовался я у подарка номер один, покинув шумное сборище. Кажется, он даже кивнул в ответ. Отлично.
Моего исчезновения никто не заметил. Хватились лишь под утро, когда...
Все 300 км/час. Иногда - по встречке. При наблюдении запоздалого путника на трассе - с фигурой байкерского пилотажа на обоих колесах попеременно. Шлем гасил вопль восторга, и я с легкой совестью отшвырнул его в придорожные кусты. Идите нахрен все! Я заипался симулировать нормальность. Я такой, какой есть, и хватит пытаться доказать обратное тем, для кого я стал ошибкой с самого рождения.
Жизнь не пролетела пред глазами с космической скоростью, не открылся вдруг на Белгородской трассе яркий световой туннель с фигурами ангелов/чертей в перспективе. Единственная мысль... "Завтра семинар по криминальной юстиции, знал бы, отдал бы свой доклад... Да хотя бы той брюнетке на "лексусе", что сидит через три ряда."... Только за цвет ее волос и силикон размера Д.
Боль прошибла ребра безжалостной вспышкой. Боль невозможно не любить, я знал это давно, хотя ни разу подобной не испытывал. И, когда мир завертелся перед глазами, сковывая ребра неминуемой агонией, выгибая запястья на безжалостной тверди асфальта, я с какой-то отстраненной готовностью поднял голову, чтобы не допустить удара... И только тогда, вместе с черными пятнами перед глазами, сердцем, застучавшем в горле и непониманием того, что произошло и на каком я свете, накрыл адреналиновый шторм.
...Когда приехала скорая, я, не замечая ...или почти кайфуя от боли в треснувшем ребре, хохотал как ненормальный. Мне было... Смертельно здорово. Адреналин, взрывная волна, надежный блокиратор, лекарство от любых ран, даже душевных...
Первыми, кого я увидел, открыв глаза в палате... Были пятеро помятых после вечеринки корефанов. Они были придавлены мнимым чувством вины за то, что отпустили меня в таком состоянии кататься...
– Хрен бы вы меня удержали!
– не замечая боли в ребре, перетянутом спецфиксатором, когда они кинулись меня обнимать, гордо сообщил я.
– Мля, мои предки б нахер в армию меня за такое отправили!
– с завистью провозгласил кто-то из них.
– Они мне даже тачилу побоялись покупать, чтобы не убился!
А мои предки... Позвонили лишь к вечеру. Ништяк конечно, что крутых костоправов вызвонили еще ночью, когда меня привезли в частную клинику.
...Почему именно эта, не связанная с нынешним положением дел картинка из, казалось бы, прошлой жизни, сейчас прошила мое сознание, прожгла сущность раскаленными стрелами неотвратимости и чего-то... Того, что я когда-то раз и навсегда спрятал глубоко внутри? Заварил, как полагал, намертво, навсегда, за семью замками, от которых расплавил ключи в полыхающей лаве своего нового становления, напрочь стер из памяти коды к этому погребенному Я... Почему эти гребные замки разом слетели, с глухим звоном падая в радиоактивную пыль от сожженной некогда слабости, именно сейчас?!
Универсальный ключ был там, где я никогда бы не догадался его найти. В погасшем омуте ее опустевшего взгляда. Ее глаза могли жечь ненавистью. Щекотать темную сущность уязвимой обреченностью. Наполнять красками Тьму от одной только искры непродуманного вызова. Но никогда этот взгляд, заставивший меня выйти на тропу войны в преследовании своей законной добычи, не был таким. Просто пустым. Безжизненным. Застывшим изображением.
Ужас, разметав в щепки саркофаг своего захоронения, черным лазерным ударом ворвался в сознание, завоевывая давно пустующую территорию, прошивая позвоночник своим отравляющим штрих-кодом.
Юля, твою мать. Я убил тебя...
Я мог бы дальше рвать на себе волосы, пытаясь привести ее в сознание. Хлестать по щекам, надеясь увидеть в этих глазах искорки боли. Трясти за плечи, словно в надежде, что ее прежняя сущность еще витает где-то рядом, надави посильнее - вернется, озарит опустевшие глаза лихорадочным блеском с немым вопросом, "какого хрена ты творишь?" Мог. Но вот просто поразительно, как в критической ситуации, не смотря на ледяные щупальца ужаса и чего-то еще, похожего на ненависть к себе, мной овладел просто железобетонный самоконтроль и ясность разума.
Действовать сразу. Не дать ей уйти туда, откуда многие не возвращаются. Кататься по полу с воплями, "какого я так поступил?" можно потом, когда ошибки будут исправлены. Мой косяк, и я за него в ответе. Точка.
Ужас накрыл чуть позже. Когда не привела ее в чувство горячая вода. Когда попытка влить в рот коньяк не увенчалась успехом. Когда я почти захлебнулся от отчаяния, начав снова лупить ее по щекам... И она ответила на это действие. Ее рука замедленно, словно не подчиняясь разуму, отвела мою ладонь. Ничего не изменилось в погасших глазах, в которых я с настойчивостью погибающего от жажды ловил хоть какой-то глоток эмоции. Ничего.