Да, господин министр
Шрифт:
– Я бы не сказала, что очень много, – честно призналась она. – Но среди тех, кто приходит, галерея очень популярна.
Весьма уклончивое объяснение. Тогда я поинтересовался какими величинами измеряется средняя посещаемость, скажем, в день.
– О, двузначными! – заявила она таким тоном, будто имела в виду жуткое количество.
– Ну, например?
– Мм… в среднем – одиннадцать, – поколебавшись, сказала смотрительница и с чувством добавила, что все они – настоящие ценители искусства.
Мы поблагодарили ее за помощь и отправились смотреть картины. У меня сразу же заныли ноги.
Вернувшись в кабинет Гарри, мы спокойно обсудили
А план наш гениально прост! Закрыть галерею, продать участок дирекции супермаркета, а вырученные деньги предоставить «Астон Уондерерс», как беспроцентную ссуду.
Правда, у Гарри были некоторые опасения.
– Джим, нам не избежать специальной инспекции… Изменение функционального назначения. Галерею искусств – в супермаркет.
Ничего страшного! Наше решение вызовет здесь огромный интерес. Конечно, будут и вопли протеста – когда их не бывает? Но любители искусств не являются сколь-нибудь значимой группой давления, особенно в сравнении с клубом болельщиков «Астон Уондерерс». На вопрос Брайана Уилкинсона, как быть с картинами – он ведь председатель комиссии Совета по делам искусств и досуга, – я предложил пустить их с молотка – если, конечно, кто-нибудь захочет купить.
«Хэкер поделился со мной своими соображениями насчет спасения футбольного клуба в его избирательном округе, и я, признаться, сразу не придал этой информации серьезного значения. Мне казалось, что этот вопрос носит чисто локальный характер и не входит в сферу его министерской компетенции.
Каково же было мое удивление, когда мне неожиданно позвонил сэр Хамфри и потребовал детального отчета о намерениях нашего политического хозяина.
Я довольно бестактно поинтересовался, откуда ему об этом известно, и тут же горько пожалел о сказанном.
«К сожалению, не от вас, Бернард, – холодно отозвался он. – Надеюсь, вы сочтете нужным дать мне соответствующие объяснения. Жду от вас подробную записку».
Я немедленно изложил суть дела и в заключение позволил себе высказать предположение, что данное мероприятие будет с восторгом встречено жителями округа. Вскоре от сэра Хамфри пришел ответ, который я храню до сих пор. В нем отчетливо прослеживается ориентация государственной службы в вопросах искусства».
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА
От: Постоянного заместителя
Кому: Б.В.
28 сентября
По вашему мнению, план министра снести картинную галерею будет встречен с одобрением. Безусловно, вы правы. Более того, он будет популярен. До отвращения популярен.
Рекомендую вам научиться более широко смотреть на вещи и всегда учитывать возможные последствия:
1. Угроза переизбрания министра.
С точки зрения интересов нашего ведомства нам абсолютно все равно, переизберут министра или нет, поскольку для нас не имеет значения, кто будет министром.
2. Угроза вкладам в развитие культуры.
Допустим, в затруднительном финансовом положении оказались клубы собачьих бегов. Должны ли мы субсидировать собачьи бега, если делаем это для футбольных команд? Если нет, то почему? Вы говорите, что этого хотят люди. К сожалению, вы неверно представляете себе истинные цели субсидирования. Субсидии существуют для искусств. Для культуры. Их дают не на то, чего
Как можно скорее организуйте мою встречу с министром, скажем, для обсуждения вопроса о назревающей реорганизации министерства.
Х.Э.
Сегодня утром Бернард вставил мне в календарь внеочередную встречу с сэром Хамфри.
Мой постоянный заместитель хотел лично предупредить меня о назревающей реорганизации.
Естественно, я слегка разволновался. А вдруг это намек на неустойчивость моего положения? Это не болезненная подозрительность: просто я не уверен – вернее, не знаю, – в каком свете главный Кнут представил меня ПМ в деле о детонаторах для итальянских террористов.
Хамфри успокоил меня. Оказывается, он имел в виду ведомственную реорганизацию. Он также предупредил, что, возможно, на нас будут возложены дополнительные обязанности.
Да зачем они нам нужны?! Лично мне хватает и того, что есть. Более чем! Однако Хамфри придерживается иного мнения.
– Нельзя отказываться ни от каких обязанностей, если только они влекут за собой расширение штатов и увеличение бюджета. Именно масштабность обязанностей придает вес и значимость нам, то есть вам, господин министр. О чем вы невольно думаете, когда речь заходит о внушительных зданиях, колоссальных штатах, астрономических бюджетах?
– О бюрократии, – сказал я.
– Нет, господин министр, вы невольно думаете, что на вершине этой пирамиды, должно быть, находятся незаурядные, полные величия и достоинства люди, которые держат весь мир в своих руках и шагают по жизни, гордо подняв голову.
Так бы и говорил, теперь все понятно.
– Вот почему, – с восторгом продолжал Хамфри, – важно не только ревностно оберегать уже имеющиеся, но и, не раздумывая, брать на себя любые новые обязанности. Это целиком и полностью в ваших интересах, господин министр.
Тут он явно переборщил. Может быть, и в моих интересах, но не целиком и полностью. Он что, полагает, я вчера родился на свет?
Я поблагодарил сэра Хамфри за ценную информацию и разрешил удалиться. Сейчас не то, что раньше, сейчас я вижу его насквозь.
Перед тем как уйти, он неожиданно для меня завел разговор о картинной галерее в здании хлебной биржи – неожиданно, поскольку это не имеет ни малейшего отношения к делам министерства, – и, к моему большому удивлению, отозвался о нашем гениальном плане, как об очень «смелом», даже «дерзновенном».
«Интересно, что он может иметь против», – подумал я и предложил ему высказаться.
Сэр Хамфри вернулся от двери к моему столу.
– Э-э… просто это решение кажется мне не совсем дальновидным.
Я спросил почему.
– Это здание – историческая достопримечательность, – ответил он.
– А на мой взгляд, страшилище.
Хамфри слегка подправил формулировку:
– Историческое и достопримечательное страшилище, и, помимо всего прочего, в нем хранится ценная коллекция британских полотен.