Да, мой лорд
Шрифт:
– У вашей светлости большие планы? И все равно, боюсь, что в данном месте смазка не понадобится.
– Большие планы - это у Повелителя, а мы, скромные лорды, доедаем то, что он нам оставит.
– Так может, не стоит тратить времени на объедки?
– тихо спросил Снейп.
– Северус… Повернись.
Мазь уже впиталась, и Снейп послушно развернулся на спину. Люциус взял палочку, направил ее на грудь любовника, и тот закрыл глаза. Малфой вспомнил заклинание, которое выучил в школе, когда был старостой и помогал слизеринцам скрывать следы драк, убирая синяки до того, как их увидят профессора. Оно прекрасно справилось
– Знаешь, что?
– прошептал Малфой, склонившись к уху Северуса, - мне наплевать! Путь делает, что хочет. Думай обо мне, и ты всегда будешь трахаться со мной, а не с Лордом, чего бы он там не вытворял.
Снейп удивленно и недоверчиво глядел на него.
– С чего бы это? Кто-то сейчас из ревности чуть не убил меня, и вдруг - такое великодушие.
– Северус, ты - мой, а Малфои не делятся своими сокровищами. Мы - почти драконы, мой золотой, и я тебя никому не намерен отдавать.
Люциус целовал чистое теперь тело, наслаждаясь родным запахом, но, поняв, что любовник не отвечает ему, остановился.
– Люциус, прости, я не могу…
– Наш повелитель так выжал тебя?
– не удержался Малфой и пожалел о сказанном: расслабившийся было Снейп снова прищурился:
– А если так? Выставишь меня из постели или напоишь возбуждающим?
– Наложу Силенцо… Чем тебе помочь?
– Само пройдет.
– отказался Снейп.
– Видишь ли, чтобы убедительно изображать равнодушие к мужчинам, мне приходится перед встречей с Лордом принимать охлаждающее. Ты же знаешь, как Повелитель любит эксперименты. А передозировка этого зелья чревата временной потерей сил.
– Так ты и сегодня его пил? Поэтому был такой… чужой?
– Если бы не зелье, боюсь, Лорд решил бы, что ты и впрямь неотразим. А чужой я был от страха, что ты выкинешь что-нибудь героическое. Вы ведь безрассудны и храбры, как лев, мой лорд.
– Силенцио!
– пригрозил Люциус, чувствуя, как от облегчения тяжелеет голова: кажется, напряжение этого вечера, наконец, стало отпускать.
– Вот, только как ты догадался, что у меня болит спина?
– Понимаешь, мой мальчик… - начал Люциус голосом Лорда, и Снейп фыркнул, - не один ты бывал на этом неудобном и жестком столе.
– Вот как?
– О, да. Не могу говорить про Беллу, но например, Барти я видел сам.
– А вы, мой господин, насколько часто там бываете?
– вкрадчиво спросил Снейп.
– Насколько я помню, три раза. И спина потом тоже болела.
Люциус разделся и лег рядом, перетягивая на себя одеяло.
– А почему вдруг «мой господин»?
– Нашему Повелителю нравится, а мне не сложно - я же не лорд.
– Северус, а вдруг он снова начнет к тебе приставать?
– Люци, я сейчас расскажу тебе одну страшную тайну, но, если ты проболтаешься - я совершенно точно умру мучительной смертью.
– Тогда не надо!
– испугался Малфой.
– Нет уж, еще одной твоей вспышки ревности я могу не пережить. Подумай: если волшебник, используя зелья и заклятия, усиливает свою магию, может ли он делать это постоянно и ничего не отдавать взамен?
– Нет.
– ответил Люциус.
– Каждому волшебнику с детства было известно, что чем сильнее магия, чем больше получаешь, тем большим приходится жертвовать.
– И что он отдает? Жизнь?
– Нет. Этим он не станет жертвовать никогда.
–
– Подумай сам, Люци. Он оставил Барти, Белла уже несколько месяцев не в духе, тебя не трогают, я с ним не сплю…
– Так он не может?.. Но ведь тогда, когда он меня проклял, он был вполне готов…
– Загадка, Люци. Ты, похоже, действуешь на него, как возбуждающее зелье. И, кстати, приняв зелье, или с тобой он все еще вполне работоспособен. Просто его не интересует больше данная сторона жизни, и он спокойно ей пожертвовал. Но подчиненные должны знать, что их лидер первый во всем. Поэтому он продолжает жить у Беллы и изображать идилию со мной. А я ему подыгрываю.
– Я сегодня он тоже попросил тебя подыграть?
– Да.
– в голосе Снейпа послышалось напряжение.
– Но уже уложив на стол. Я не мог предупредить тебя, прости.
– Я понимаю.
– Но ты прекрасно изобразил страх и отвращение. Я поверил.
– Не льсти мне, Северус. Страх мне изображать не пришлось. А отвращение появляется всякий раз, когда я сталкиваюсь с Лордом. А вот ты был безупречно спокоен.
– Предлагаю отложить обмен комплиментами до утра.
– засмеялся Снейп.
– Боюсь, я засну, слушая, как ты меня хвалишь, а ты обидишься, когда я не отвечу тебе тем же. Кстати, к утру действие охлаждающего зелья должно пройти.
– Тогда - срочно спать.
– Как скажете мой лорд.
– Северус, я тебя предупреждал…
– Умолкаю, мой лорд, умолкаю.
Пришлось-таки лорду осуществить свою угрозу, но за палочкой тянуться было лень, и Малфой воспользовался привычным и очень приятным способом.
35 глава
Похоже, им удалось пережить и этот «раунд». Лорд снова перестал обращать внимание на Малфоя, и так же навязчиво демонстрировал близость со Снейпом. Дорогие соратники уверились в неуязвимости нового фаворита и принялись с ним «дружить». Снейп вел себя безупречно: смотрел свысока, разговаривал холодно, мимо Люциуса проходил как мимо пустого места, не поворачивая головы. Люциус отвечал ему тем же, но на него уже никто не обращал внимания. Недоумок Макнейр воспользовался первой же возможностью затолкать Малфоя в темный угол, но Люциус был слишком разозлен и насторожен, и беднягу пришлось отправлять в Мунго. Единственный, кто продолжал разговаривать с лордом вежливо, был Руквуд, но Люциус старался избегать его, не желая тащить за собой в могилу.
Он вообще заметил, что изменился. Каждое утро Малфой поднимался с постели, не зная, вернется ли он в нее вечером, и это накладывало странный отпечаток на его жизнь. Многие шептались, что лорд Малфой не в себе. Он передал дела помощникам, проводил все время с сыном, гуляя, играя, развлекая его. Он увлекся колдографией и снимал все подряд: природу, облака, Нарциссу с Драко. Нарси тоже заинтересовалась, и вскоре с увлечением делала снимки, и до Люциуса не сразу дошло, что в кадре постоянно оказывается он. Воспользовавшись идеей, Люциус заказал художнику свой портрет, надеясь хотя бы так поговорить с сыном, когда тот начнет, наконец, разговаривать. Пару раз он дрался на дуэли и попал на первые полосы газет - молодой, прекрасный, победно улыбающийся. Северус ничего не говорил ему, но иногда его взгляд становился задумчивым и грустным, и Люциус прогонял это выражение поцелуями. Он не желал терять ни минуты из оставшегося у него времени.