Да не судимы будете
Шрифт:
Им сейчас по тридцать пять. У обоих в личной жизни за последние десять лет ничего не изменилось. И вместе не остались, и порознь у каждого как-то не сложилось. А все потому, что себялюбие их не знает границ, и найти вторые половинки для самовлюбленных эго пока не представляется возможным.
Зато в карьере каждый спешит к своим целям семимильными шагами. Алла не сегодня завтра станет председателем городского суда, а Денис ныне единственный в городе адвокат-посредник, которому доверяют все – и судьи, и прокуратура, и полиция, и администрация города.
Она задумчиво перелистывала лежащие перед ней документы. Чем ближе время очередного
Алла вздохнула и посмотрела в приоткрытое окно, выходящее в небольшой сквер за зданием суда, – огороженную от посторонних зеленую зону, куда иногда могли выходить судейские. Кто покурить, кто подышать свежим воздухом, а кто и посудачить о том о сем.
Южный ветер ласково и нежно раскачивал кроны деревьев с набухшими почками и кое-где распустившимися маленькими и нежными зелеными листьями. Весна радостно вступала в свои права и уверенно шагала по обновленным первой зеленью улицам южного провинциального городка, насаждая в умах и душах местных жителей и приезжих необыкновенно яркое всепоглощающее чувство уверенности в завтрашнем дне, который непременно исполнит все их самые сокровенные желания.
До отпуска почти три месяца, но как Алла ни старается, судебных дел меньше не становится. Они растут словно снежный ком, и если не сосредоточиться целиком только на работе, оставив хотя бы один иск нерассмотренным, отпуска ей «не видать, как своей заветной цели». Так Алле объявил председатель суда, журя за проволочки в некоторых особо интересующих его делах.
Потому долой все отвлекающие мысли о лучезарном блистательном Средиземноморье, где продолжительность жизни гораздо выше среднестатистической по планете. Долой мечты о скромной, но обязательно с бассейном, вилле на золотом песчаном берегу с необыкновенно сказочным видом на теплые пенистые волны. Подождет также и сияющий всеми цветами радуги бесконечно прекрасный, но такой далекий и пока недоступный, как многие наши желания, горизонт.
За окнами продолжает ярко светить солнце, и воздух наполнен беззаботными, щемящими душу и радующими сердце трепетными ожиданиями любви, надеждами на счастье. Предчувствиями, что отныне все может быть и непременно будет только замечательно.
Невозможно представить хотя бы одного человека, который не испытывает этих весенних эмоций. А когда кому-то радостно, то кажется, что все кругом просто обязаны веселиться. Ведь счастливый человек всегда эгоистичен.
Алла поднялась и наглухо закрыла окно. Чтобы не отвлекаться. У нее нет причин чувствовать себя несчастной. Алла добилась почти всего, чего хотела: власти, денег, почитания. Ей ужасно нравилось, когда к ней обращались в суде: «Ваша честь!»
Что еще может так возвысить человека перед остальными, а главное – в собственных глазах? И чего еще можно пожелать себе? Ну разве что счастья в личной жизни! А с ее-то энергией и напором такая перспектива уже не за горами.
Судья с удовольствием оглядела просторный кабинет, в котором нет ни одной лишней отвлекающей взгляд посетителя вещи: все строго и лаконично, по-деловому. Но если внимательно приглядеться, то присутствует нечто, обращающее на себя внимание.
Это маленькие, еле заметные печати – оттиски креста, оставленные батюшкой на стенах после церковного обряда освящения кабинета. Такие же метки присутствуют во всех кабинетах
Алла не совсем понимает, для чего все эти атрибуты. Чтобы очистить помещение от негатива, скапливающегося после судебных разбирательств? Или в качестве охраны от ненавидящих и злобных взоров, порчи – то есть какая-никакая, а все-таки защита? А может, просто дань моде?
Скорее всего, это доказательство того, что судьи – глубоко верующие люди и всегда поступают только праведно, по закону. Тогда Алла считает подобную постановку вопроса чудовищным кощунством, что не мешает ей следовать общепринятым правилам, ведь иконы в кабинетах создают ложное представление о хозяевах и служат неким показателем их честности, справедливости и верности.
Чему? То есть как это «чему»! Принципам беспристрастности и независимости согласно Кодексу чести, законности и неподкупности хозяев кабинетов.
А ведь это полнейшее заблуждение. «Крайняя несправедливость – казаться справедливыми, не будучи таковыми!» Нет, это не Алла придумала, а Платон. Но она, несомненно, с ним согласна…
Да ладно, неужели в их суде больше никто, кроме нее, не замарал честь мундира взятками? И Берков, хитрец этакий, хоть и признается ей постоянно в любви, а ведь ни об одном судье не проговорился. Может, потому ему доверяют все – и свои, заядлые игроки чужими судьбами, и инакомыслящие праведники, которые опасаются затевать подобные игрища?
Вот и хорошо. Значит, и о ней никто ничего не узнает. Выходит, как ни крути, надежные люди, подобные Беркову, нужны. Хотя тот, кто слишком много знает и отягощен чужими тайнами, обычно долго не живет.
А если иконки – это напоминание судьям о том, что сверху за ними наблюдают, и их ухищрения и беззакония в любом случае известны самому главному судье всего человечества? Поэтому все, преступившие заповеди, будут наказаны?
Разумеется, возмездие преследует всякого, кто бы сомневался. Вот только догоняет немногих. А для того, чтобы тебя не догнали, полезно научиться не только хорошо бегать, но и как следует изучить действующее законодательство. Это незнание закона не избавляет от ответственности. А вот знание его даже запросто может избавить.
Алла с трудом оторвала взгляд от манящего, залитого солнцем вида за окном и раскрыла очередную папку. Гражданское дело было простым и ясным. Как мыльный пузырь.
Сначала появляется некая субстанция, радующая глаз, создающая ощущение праздника и именуемая мужчиной. Субстанция переливается всеми цветами радуги обещаний, надежд и счастливых планов на дальнейшую совместную жизнь с тобой, единственной и неповторимой. Затем пузырь лопается, вызывая растерянность и недоумение, разочарование и пустоту.
Очередная женщина принимает очередной мыльный пузырь за суженого-ряженого, единственного и неповторимого, делает на него ставку, надеясь на крупный выигрыш в этой сложной и коварной игре под названием «Семейная жизнь» и, как это бывает сплошь и рядом, когда выбираешь суррогат вместо настоящего, проигрывает.
Мужчина оказывается совсем не тем, кем хотелось его видеть. Рассматривать же внимательнее до замужества – нет ни времени, ни желания. А потому налицо присутствие некоей легкомысленности – не понравится, так разведусь! – а главное, надежда на авось, что подводит большинство женщин. И ее семейная жизнь, слепленная из мечтаний, рушится.