Да, нет, возможно
Шрифт:
– Я… Мне так жаль, – бормочет парень.
– Забудь, ты не первый, с кем это случилось, – отвечаю я. – Столик для покера славится своей неустойчивостью.
– Но… им конец. – Он указывает на рассыпанные по полу сплющенные пышки.
– Честно говоря, они и не начинались. Правда, не переживай.
Я возвращаю столик на место, пока мой собеседник выбрасывает пышки и собирает бутылки.
– Ты же Майя, верно?
– Что?
– Ты меня не помнишь. – Он краснеет. – Естественно. То есть это же логично. Прошло лет десять, наверное, может, больше…
– Ого. Точно. Ого, – выдавливаю я, разглядывая его. Давным-давно наши мамы дружили. Обычно они отводили нас на крытую игровую площадку, где мы бегали и прыгали, давая им возможность выпить кофе и поболтать о жизни. Это было миллиард лет назад, но теперь я постепенно вспоминаю Джейми. Его волосы стали немного темнее, он теперь сантиметров на пятнадцать меня выше, но глаза те же, с прозеленью. И та же смущенная улыбка. – Прости. Это было давно.
– Так странно встретить тебя тут.
– Почему странно? – Я едва заметно улыбаюсь. – Я мусульманка. Это мечеть. И она рядом с моим домом.
– Нет. Прости. Я не имел в виду, что странно встретить тебя тут. Я имел в виду, что странно встретить тебя. Но по-хорошему странно. Не в каком-то плохом смысле. Просто я был на стольких предвыборных встречах уже. Эта вот 130-я по счету в этом сезоне, ты знала? Ни один кандидат от штата не проводил так много.
– Это не предвыборная встреча, – поправляю я. – Это ифтар. Сейчас Рамадан.
– Да, да, конечно, – кивает он. – Я успел сходить на тридцать встреч, наверное, но сегодня…шний ужин лучше всех. Украшения обычные, но выглядят очень празднично.
Значит, красно-бело-синие клеенчатые скатерти на столах, агитационные плакаты с призывом голосовать за Россума и украшения с конфетти – это празднично?
– Эм… Спасибо. Ладно, мне надо помочь маме с… кое-чем. Рада была повидаться снова.
Я убегаю до того, как он находит что ответить. Я ненавижу необходимый обмен любезностями в целом, но сегодня такие разговоры даже любезными не кажутся.
– С кем это ты болтала? – спрашивает мама, когда я подхожу ближе.
– Ни с кем. Можно я возьму машину во вторник? Сара нашла мне подработку няней.
– Прости, – она качает головой. – Следующая неделя у меня очень плотно занята. Сплошь снятие показаний и ходатайства.
– Ладно, возьму такси.
– Мы предлагали тебе его только для того, чтобы ездить к папе и обратно. Так мы можем разделить его стоимость.
– Тогда, возможно, пора уже купить мне машину. – Я скрещиваю руки на груди.
– Майя…
– Иначе я застряну дома на все лето. Все наши планы пошли коту под хвост. И нет, я не пойду ни в танцевальный лагерь, ни в тот, где собирают роботов, можешь даже не напоминать. Я все равно не смогу до них доехать. – Я смотрю на нее в упор. – Кстати, папа звонил, сказал, что сегодня не приедет. Но у тебя после ужина совещание. И как я в таком случае попаду домой? Чувствую себя как на привязи.
– Кто-нибудь подбросит тебя после ифтара, иншаллах. На все воля Аллаха.
–
– Машина – это дорого. Тебе понадобятся страховка, бензин, обслуживание. Нам и так непросто платить аренду за два дома, счетов за их содержание тоже два. Учитывая, как много на нас свалилось, было бы здорово, если бы ты хотя бы на время перестала со мной спорить. Хотя бы на время этого ифтара.
– Это не ифтар. Это встреча с избирателями.
– Это ифтар. – Мама строго на меня смотрит. – И я круглые сутки работала, чтобы его подготовить. Самое малое, чем ты можешь помочь, – это перестать показывать характер в присутствии всех собравшихся. И честное слово, Майя, если…
Но она не успевает закончить мысль: именно в эту секунду все, кто поддерживает Россума, бросаются наружу через двери зала, расположенные напротив нас. Выглядит все это так, будто по полу рассыпались красные, белые и синие конфетти.
– Вот он! – выдыхает мама. Буквально за мгновение рассерженное выражение на ее лице сменяется веселым. Хвала Джордану Россуму.
Я сразу узнаю его по серому костюму и желтому галстуку, потому что листовка с его портретом – те же кудри, та же улыбка – висит у нас на холодильнике. Мама его обожает, поэтому у нас во дворе стоит даже не один, а целых два знака в его поддержку. Но она не успевает сделать даже шага в нужном направлении: Россума уже окружила толпа.
Я смотрю на часы. Еще семь минут.
– Алина? – спрашивает кто-то.
– Лорен? – Мама широко распахивает глаза. Я слежу за ее взглядом и вижу женщину с темно-русыми волосами, облаченную в деловой костюм. Она пересекает комнату и стискивает маму в медвежьих объятиях. Мама Джейми. Она-то совсем не изменилась, и я сразу ее узнаю.
– Ты как здесь оказалась? – спрашивает Лорен.
– Я вхожу в инициативную группу от мечети. Мы помогали все тут устроить. А ты тоже вступила в Межконфессиональный союз?
– Нет, просто мой племянник – помощник руководителя избирательного штаба. Я все пыталась попасть хотя бы на какую-нибудь встречу, чтобы поддержать его. – Лорен поворачивается ко мне и окидывает удивленным взглядом. – Не может быть! Это Майя?
– Она самая. – Мама похлопывает меня по плечу.
– Объясни мне, как это работает? Почему они так быстро вырастают? Посмотри на Джейми. Он уже выше меня ростом! – Она оглядывается по сторонам. – Джейми! Подойди и поздоровайся.
– Так вот, значит, с кем Майя разговаривала.
Я снова смотрю на Джейми. Но тот, кажется, ничего не заметил: его внимание поглощено сообщением на телефоне.
– Джейми! – окликает его мама погромче. Он вздрагивает, поднимает голову и моргает, а потом подходит к нам.
– Джейми! – Моя мама наклоняется и обнимает его. – Как здорово, что вы с Майей уже успели поговорить. В каком ты сейчас классе?
– Осенью иду в выпускной.
– Конечно. Как и Майя.
– Между ними разница всего в три с половиной недели, помнишь? – улыбается Лорен.