Да вспомнятся мои грехи
Шрифт:
– Постарайся не наделать глупостей, Айзек.
Отто медленно повернулся.
«Старинный лазер системы «Вестингауз“ вторая модификация снят с предохранителя в правой руке дистанция три метра поставлен на полное рассеивание шансов никаких…»
– Гм, Джонатон? Не ожидал встретить тебя здесь…
«Рука дрожит но полное рассеивание не промахнется до сих пор не выстрелил может быть и не выстрелит думайдумайдумай…»
– Ты меня удивил, Айзек. Так выражаться! Но ведь ты не Айзек, правда? Ты такой же Айзек, как и те
В пыльной яме вы сможете хорошенько помянуть старые добрые времена…
– Заткнись! – В поле зрения Отто появился второй человек; на правую руку его была наложена вытяжная шина. – Дай–ка мне пушку.
Он взял лазер в левую руку. Отто заметил, что он дрожит еще сильнее, чем Линдэм, но, скорее всего, больше от боли и ярости, чем от нервов.
«Убить его использовать труп как прикрытие если бы я был в теле Отто получилось бы одно «g“ но тело Кроуэлла слишком медлительное слишком большое…»
Джонатон вытащил у Отто из–за ремня лазер и отпрыгнул назад.
– Не так уж ты и опасен, как предупреждал Стюарт.
– Он опасен дай бог как! Но мы вырвали его клыки. Возвращайся в свою комнату, Линдэм. Мы с Фицем завершим дело. Ты единственный, у кого нет особых причин находиться здесь.
Джонатон вышел через парадную дверь.
– Ну, мистер Макгевин… Полагаю, вы ошеломлены, что такой «тихоня», как я, припер вас к стене. Да, мы подслушали весь ваш утренний разговор с доктором Норманом… Радиофон доктора Нормана не очень исправен, так же как радиофон доктора Штрукхаймера: они оба постоянно работают на передачу – и надо же, транслируют прямо на магнитофон в моем кабинете.
Он двинул лазером:
– Пойдемте присядем в гостиной. Непременно захватите вино. Я с удовольствием присоединился бы к вам, но моя здоровая рука занята – так будет легче учить вас, когда придет время.
Кроуэлл уселся в старомодное кресло, размышляя, скоро ли придет это время.
– Не можете же вы всерьез думать, что вам все это сойдет с рук?
– Тут неподалеку есть большая пыльная яма, самая большая пыльная яма, самая большая из всех. Боюсь, что доктор Норман и доктор Штрукхаймер тоже последуют туда за вами. Мы не можем допустить, чтобы здесь шныряли десятки специалистов.
Кроуэлл покачал головой:
– Если от меня не поступит донесения, вам придется столкнуться с более серьезной силой, чем горстка ученых. В вашем порту приземлится боевой крейсер, и вся эта чертова планета окажется под арестом.
– Странно, что этого не произошло, когда исчезли первые два агента. Очень грубо блефуете, Макгевин.
– Те двое были агентами, мистер Киндл, но – просто агентами. Я же премьер–оператор, один из двенадцати на всю Конфедерацию. Можете спросить у Фиц–Джонса, что это означает, когда он вернется.
– Когда он вернется, вас, быть может, уже не будет в живых. Он не хотел
– Скверная альтернатива. Неужели вы думаете, что смогли бы изрубить на куски человека, словно говяжью тушу? Очень грязная работа.
– Я человек отчаянный…
– О чем еще это вы здесь беседуете? – из прихожей появился Фиц–Джонс. – По пути сюда я встретил Джонатона. Я думал, он хотел остаться с тобой, Киндл, до моего возвращения.
– Я боялся, что он натворит глупостей, поэтому приказал уйти. У меня никогда не было склонности особо доверять ему.
– Может быть, ты и прав. Но я не хотел оставлять тебя наедине с этим квалифицированным убийцей.
– Пока он меня еще не убил. Фиц, он утверждает, что он премьер–оператор. Тебе это о чем–нибудь говорит?
Брови Фиц–Джонса полезли вверх.
– Не может такого быть! Планета слишком незначительна, чтобы удостоиться внимания премьер–оператора.
– Когда агента убивают, мы всегда высылаем премьер–оператора, – сказал Кроуэлл. – Каким бы незначительным ни был повод.
– Возможно. – Фиц–Джонс задумался. – Но если так, то я действительно удостоился высокой чести.
Он отвесил шутовской поклон.
– Однако даже самый опытный игрок в бридж проиграет, если вовремя не передернет карты. Вот, в сущности, ситуация, в которой вы, сэр, оказались.
– Посол, знаете ли вы, что произойдет, если вы меня убьете?
– Почему «если»? После того как мы вас убьем… Что, они пошлют еще одного премьер–оператора? Так скоро весь запас кончится.
– Вся планета будет подвергнута карантину, и вас раскроют в два счета. У вас нет ни единого шанса.
– Напротив, у нас очень хороший шанс – шанс, что вы лжете. И шанс очень большой – учитывая ваше положение. Я не стану думать о вас плохо, мистер Макгевин. В сущности, что такое ложь? На вашем месте я поступил бы точно так же.
– Хватит напиваться, – сказал Киндл, – принеси–ка лучше веревку. У меня рука затекла.
– Блестящая идея!
Фиц–Джонс вышел и вернулся с большим мотком.
– Допивайте вино, Айзек. А ты, Киндл, подойди сюда и стань рядом. Если он выкинет какую–нибудь штуку, я не хочу, чтобы ты поджарил и меня с ним заодно.
Когда Фиц–Джонс начал накручивать на Отто веревку, тот раздул грудь и напряг бицепсы. Трюк был старый и не очень хитрый, но Фиц–Джонс ничего не заметил. Отто обратил внимание, что его связали одним куском веревки – просто обмотали несколько раз вокруг тела, – и он еще раз подумал, что имеет дело с неопытными любителями. В мыслях он неустанно казнил себя за неосторожность. Они даже не обыскали его, впрочем, признал Отто, при нем и не было ничего смертоносного, если не считать припрятанного ножа. И еще, конечно, рук и ног.