Да здравствует королева!
Шрифт:
— Аскот, Мэл Аскот. Дочь… Боги, какая ирония? А я ведь знала ее мать, когда-то я любила ее, я качала Мэл на руках и даже учила плести венок из полевых цветов. Как же давно это было… И теперь она стала моим проклятьем. Какая жестокая шутка судьбы.
— Мне жаль, — сочувствующе проговорил Дэйтон и попытался обнять мать, но она отшатнулась.
— Не трогай меня. Ты предал меня, как предал твой отец. Как же ты похож на него, ничтожный, слабый, мечтающий о той, что никогда не будет твоей. Я ненавижу тебя, ненавижу вас обоих. Прочь с дороги!
Ему было горько и больно слышать эти слова, видеть, как уходит его
Кто-то тронул его за плечо. Дэйтон обернулся и увидел Сороса, друга и учителя, который так часто заменял отца в самые тяжелые моменты жизни.
— Ты был сегодня очень храбрым. Ты спас нас всех.
— Но она никогда мне этого не простит, — с горечью прошептал он.
— Она разучилась прощать уже очень давно. Ее погубила безответная любовь. Не уподобляйся ей.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Найди свой собственный путь. Мэл никогда не сможет ответить на твои чувства, но ты… не дай своему сердцу очерстветь.
— А ты? Тебе это удалось? Я знаю, ты любил мою мать.
— О, мой мальчик, разве ты не знаешь, что давать советы легче, чем следовать им. Но если ты попытаешься, кто знает, может, и я поверю, что полукровки любят не только один раз, и для меня еще не все потеряно. Кто знает…
Глава 10
Как и предсказала Иола, люди предводителя гильдии появились утром, а вместе с ними и он сам — Хегай. Еще один опасный человек в окружении капитана Харди. Но в нем была не только хищная природа, которую Семар чувствовал кожей, но и злоба, жестокость, присущая только садистам. И похоже, его наклонности направлены исключительно на полукровок.
— Мой друг, я пришел сразу же, как услышал, что ты ранен, — участливо проговорил Хегай и коснулся обожженной руки капитана.
— Да это так, пустяки, — попытался шутить капитан, хотя сам, по бледности и тусклому взгляду, мог бы посоперничать с мертвецом. — Бывало и хуже.
Он криво усмехнулся, тряхнул рукой, освобождаясь от хватки наемника, и попытался удобнее сесть.
— Не стоило беспокоиться. Мое последнее приобретение это доказало.
— Приобретение? — заинтересовался наемник и с еще большим интересом посмотрел на Семара. — Так этот полукровка — раб?
— Да. Он хорош, конечно, но недостаточно, как оказалось. Я подумываю избавиться от него.
— О, и я уверен, на него найдется достаточно покупателей. Да я сам готов его купить. Назови цену, мой друг, и она будет уплачена.
— Что, ты, Хегай, какие цены между друзьями, и какие долги? Друзья с легкостью готовы их простить и забыть.
— Конечно, конечно, — скривился предводитель наемников, осознавая, на что намекает Харди.
— А еще друзья не подсылают своих наемников, чтобы убить друг друга.
— Что я слышу? — возмутился мужчина. — Ты намекаешь, что это я подослал этих людей? Это невозможно, мой друг, и если бы они так неудачно не оказались мертвы, мы бы обязательно у них спросили, что за тварь могла их подослать.
— Значит, ты утверждаешь, что это не ты?
— Побойся богов, мой друг, конечно, нет!
— Насколько я знаю, этот самый глупый предводитель вчера взлетел на воздух на окраине города.
— Да, да. Какая жалость. Ему следовало лучше следить за своими людьми. Курить на пороховом складе — верх безрассудства.
Они еще несколько минут обменивались незначительными фразами, пытаясь просчитать один другого, но когда Хегай ушел, капитан с заметным облегчением откинулся на подушках. Этот разговор отнял все силы, заставил скрежетать зубами от боли. Мирна почти влетела в комнату и вытолкала Семара за дверь, а сама принялась обтирать лицо своего измученного хозяина холодным полотенцем.
К концу дня ему полегчало настолько, что он смог проглотить пару ложек горячего бульона, а заодно поговорить с Семаром, которому предстояла своя, опасная работа.
— Нам придется расстаться. Чезаре нужна помощь.
— Я это понял, — ответил Семар. — Зачем вы сказали, что я раб?
— Чтобы эта тварь не начала за тобой охоту. Ты, видимо, заметил его взгляд. Он бы не успокоился, пока не получил тебя в свою коллекцию полукровок.
— Коллекцию?
— У него их пятеро. Пятеро рабов, сломленных, безумных, держащихся только на воле своего хозяина. Я не хотел, чтобы ты стал одним из них. Уходи. Сегодня же. А я отправлюсь в очередное свое путешествие по морям, пока все не придет в норму.
— Море все еще не отпускает вас?
— Наверное, оно никогда меня не отпустит. Как и тебя. Я никогда не говорил, как получил эти увечья.
— Нет.
— Мне едва исполнилось девятнадцать. Я мечтал уехать из той провинции, где жил, стать матросом, со временем боцманом или кем-то другим. Я был наивен, молод и восторжен. Я не знал настоящей жизни, настоящих потерь, и в погоне за мечтой, я взял билет на корабль, который был старым, перегруженным людьми и грузами, им руководил глупый, недалекий капитан, а команда была похожа на сборище пьяниц. Однажды на корабле случился пожар, который очень скоро охватил трюмы, в которых перевозилось масло. Мы все, все, кто мог, кто был трезв и хотел выжить, пытались потушить пожар, понимая, что если трюм вспыхет, то мы все погибнем. Но ничего не вышло, корабль взорвался, а меня выкинуло в море, без сознания, с ужасными, кровавыми ожогами… Меня подобрал пиратский корабль, как когда-то тебя подобрал капитан Наварро. Из-за увечий меня невозможно было продать как раба, но капитан судна, человек суровый, немолодой и строгий почему-то пожалел меня, начал обучать всему, что знал, а когда его не стало, я сумел скопить достаточно денег, чтобы выкупить его старый корабль, отремонтировать его и переименовать в Харди.
— Безжалостный.
— Вообще-то смысл был в другом значении этого слова. Когда-то меня так называли. Я, как раб, решил забыть свое прежнее имя, и как свободный, взять новое.
— А Хегай?
— Ублюдок помог мне стать не просто пиратом, каких множество в этих местах, он помог приобрести статус и право самому решать, на кого нападать, кому подчиняться и иметь возможность без последствий отпускать пленных людей.
— Не бесплатно, конечно.
— Конечно, — хмыкнул Харди. — В обмен я три года поставлял ему полукровок из разных концов земли.