Да здравствует королева!
Шрифт:
— Что требуется от меня?
— Пока не знаю. Не знаю, нужен ли мне твой совет, нужен ли мне вообще чей-то совет…
Харди снова надолго замолчал. Семар не мешал, ему самому нужно было о многом подумать. Он никак не мог разгадать этого человека, который без жалости утопил его корабль, погубив множество людей, но без всяких сожалений отпустил на волю тридцать пленников, включая того, кого ненавидел больше всего — Кроули.
Мужчина, наконец, понял, почему капитан так его ненавидел. Все дело в слухах, которые ушлый целитель о себе поддерживал. Харди тоже слышал эти истории об удивительном человеке, способном излечить
Странно, но этот Кроули почему-то хотел то ли украсть, то ли выпросить у Семара его браслет. Он практически умолял отдать браслет ему, но Семар решительно отказал. Ведь это единственная частичка потерянного прошлого, единственное, что заставляло не погрузиться в пучину глухого отчаяния.
И все же неугомонный, полубезумный целитель выпросил другую вещь — жилет, в котором нашли Семара. Одни боги знали, зачем он ему понадобился. Кроули походил на ребенка, беззащитный, потерянный, отчаянно цепляющийся за новый смысл. Этим смыслом стал жилет, который тот бережно завернул в тряпочку.
— У вас обязательно все будет хорошо, — убежденно шептал он, и благодарно улыбался. — Обязательно. Я знаю.
— Надеюсь, и у тебя все сложится, — немного обеспокоился полукровка. Казалось, он должен был привыкнуть к странным речам целителя, но уж слишком странными порой были эти речи.
Они высадили пленников у берегов Тарнаса, а сами продолжили путь к островам. Теперь Семар должен будет исполнить соглашение и отработать за каждого из них, тридцать месяцев жизни. Большой ли срок? Ему было все равно. Годом больше, годом меньше… С каждым днем он все меньше и меньше верил, что кто-то ждет его в этом большом жестоком мире. Быть несвободным сейчас было проще и лучше, чем искать призраков в мире, которого он не знает.
— Нет, все же я спрошу, — очнулся от своих мыслей Харди, — что бы сделал на моем месте ты?
— Совесть — вот единственное мерило, заставляющее сделать правильный выбор. Хватит сил выполнить приказ? Тогда выполните его, а если все естество противится, значит, нужно искать другой путь.
— Ты хорошо говоришь. Но что делать, если я потерял свою совесть давно и безвозвратно? Что если внутри, кроме зла и пустоты ничего нет?
— Вряд ли это так. Иначе вы бы не задавали мне таких вопросов.
— Ты интересно говоришь, Семар. Хорошо говоришь. Но если я откажусь, прольется кровь и не малая. Тебя это тоже коснется.
— Я не из тех, кто пасует перед трудностями, — ответил Семар. — Да и смерть… у меня с ней особые отношения.
— Я знаю.
— А я знаю, что вы сделаете свой правильный выбор и без меня.
— Может быть, мне именно это и нужно было? Твоя уверенность.
— Может быть, — понял его мысль Семар и поднялся, чтобы уйти, но Харди придержал его.
— Постой, попроси Мирну приготовить тебе комнату на втором этаже.
— Не нужно. Я бы хотел остаться с Оливером.
— Ты очень привязался к мальчишке, — заметил Харди.
— Я
— Да, он вызывает подобные чувства. Напоминает мне одного из моих братьев, — признался Харди, а Семар удивился.
— У вас была семья?
— Почему была? Она есть. Только для них я давно мертв. Им лучше без меня, а мне без них.
— Это неправильно.
— Неправильно было бы вернуться домой таким. Страшным и искалеченным. Кому я там нужен такой? Поверь, так лучше. Пока я здесь, они получают хорошее пособие, позволяющее ни в чем не нуждаться.
— А ваша девушка? — рискнул спросить Семар.
— Мальчишка рассказал о портрете? — беззлобно нахмурился мужчина, отчего его лицо стало еще более отталкивающим. — Я знаю, она бы приняла меня и таким, любила, наверное, ухаживала и жалела. Я не для того уезжал, чтобы разбивать ее мечты, я хотел их осуществить. Для меня она была всем, смыслом существования, как я мог обречь свою любовь на жизнь жены калеки и урода? Ладно, иди уже. Этот разговор меня утомил. Я должен подумать и подготовиться к сегодняшней встрече с Чезаре.
Семар ушел, а он еще долго сидел, думая обо всем, потягивал бренди, пытаясь отвлечься от усиливающейся боли в ноге. Вопросы Семара разбередили не только физические раны, заставляя думать о прошлом, а не о предстоящем выборе. Он скучал по портрету, нестерпимо хотел увидеть ее снова, в том простом синем платье, которое на ней было в их последнюю встречу. Она была печальной, все еще не оправилась от потери родителей и умоляла его не уезжать. Но как он мог услышать ее? Он бежал за собственной мечтой, нарисованной воображением, где он бы вернулся победителем, где она бы смотрела на него с гордостью и восхищением, где он кинул бы к ее ногам весь мир, предложив жизнь, о которой она не смела бы и мечтать. Отчасти у него получилось, он стал сказочно богат, но потерял все остальное. Она вышла замуж. Когда-то это должно было случиться, ведь она не обещала ждать. А у него не осталось надежды. Ведь, зная Мэл, он понимал, что она могла стать женой только исключительного человека. И только по любви. Значит, она нашла в себе силы жить дальше, а он не смог, да и не хотел забывать.
Боги! Как же он скучал по портрету, по прошлому, в котором была она, как же он скучал…
— О, слава богам, вы появились вовремя, — благодарно прошептала Мэл, едва выйдя за дверь.
— Вам не стоило идти к ней одной, — проговорил Онор. — Леди Элиран бывает очень изобретательной.
— Да, я заметила. Простите мне, быть может, бестактный вопрос, но я не могла не заметить некоторую прохладу между вами.
— Скорее взаимную неприязнь, — хмыкнул мужчина. — Не стоит обличать правду в витиеватые намеки. И да, я ее ненавижу, как и она меня.
— Слишком сильное чувство для того, кто ее почти не знает.
— О, поверьте, я достаточно знаю эту женщину, чтобы иметь на ненависть полное право. В свое время она лишила мой род всего, даже титула.
— Разве такое возможно?
— С леди Элиран нет ничего невозможного, особенно, когда ты рискуешь ей противостоять.
— Я думала, титула имеет право лишить только король.
— Так и есть. Но если мать Солнечного принца попросит короля о личном одолжении, а тот будет слишком занят, чтобы во всем разобраться, то некоторые теряют головы, состояния и титулы.