Дабог
Шрифт:
Ему казалось, что он умер и попал в пресловутый ад, где обитают миллионы неприкаянных душ.
Изуродованная до неузнаваемости местность буквально кричала о пропитавшей ее смерти. Небеса уже не были пепельными — они стали черными.
Стена тяжелых облаков висела в какой-то сотне метров от изувеченной земли, создавая тошнотворное, клаустрофобическое ощущение нависшей над головой массивной плиты…
Игорь несколько раз включал передатчик, но везде, — и на аварийных частотах тоже, — перекатывался раскатистый треск несущей волны. Ни одного
Не помня себя от потрясения и ужаса, Игорь развернул «Беркут» и погнал его прочь от края страшной воронки, которая поглотила его родной город и вместе с ним несколько сот тысяч знакомых и незнакомых Рокотову людей.
Игорь не мог даже вообразить себе, что за несчастье постигло Дабог. Остатки здравого смысла, уцелевшие в вихре растерзанных мыслей, подсказывали — это не природная катастрофа и не подземный взрыв термоядерного реактора в одном из старых бункеров… Характер воронки убеждал — что-то обрушилось на планету, ударило сверху…
Игорь надеялся — стоит уйти подальше от остекленевшей ямы, и этот ужас отступит, уменьшится пропорционально расстоянию до эпицентра катастрофы. Еще немного, и он встретит людей, свяжется по рации со спасательными службами, сможет передать информацию об оставшихся в бункере детях…
Тщетно…
Пепел не умеет кричать… Хлопья сажи, кружащие над погибшим городом в погребальном танце жестокого снегопада, были страшны, но куда страшнее оказались свидетельства мгновенной смерти там, где взрывная волна и излучение уже не могли полностью их уничтожить.
Между погибшим городом и столицей Дабога лежало триста километров плантаций, полей, мелких, соединенных сетью дорог ферм и населенных пунктов.
«Беркут» двигался со скоростью около сотни километров в час. Через сорок минут датчик радиации чуть умерил свой тревожный блеск.
Игорь вел машину по дороге. Справа и слева от него возвышались черные, обугленные стволы деревьев. Они тянули свои узловатые руки-сучья к страшному, клубящемуся небу, будто застыли в момент удара в немом, бесконечном крике.
Через полкилометра дорога влилась в поселок.
Дома стояли мертвыми, лишенными крыш коробками. Оконные проемы, будто пустые глазницы, щерились осколками выбитых рам. Под ступоходами «Беркута» что-то неприятно похрустывало.
Приближаясь к крайнему дому, Игорь вдруг содрогнулся.
На черной, покрытой коростой сажи стене четким, светлым контуром выделялся силуэт человека. В первый момент Игорь не понял, что это на самом деле… и его сердце радостно дрогнуло, но, присмотревшись, он вдруг с ужасом осознал, что видит только контур, отпечаток той фигуры, которая стояла в момент взрыва подле стены…
Чуть более светлый контур в том месте, где адское излучение встретило на своем пути живую плоть… отпечаток уже не существующей жизни, навечно прорисованный в оплавленной стене…
В конце поселка его ждало еще одно потрясение.
По краю дымящегося поля шла слепая корова.
Бедное
Видимо, животное услышало этот звук. Корова остановилась, беспомощно, слепо повернувшись… и глазам Игоря предстала сводящая с ума картина: другой бок животного каким-то чудом оказался не тронут…
В этот страшный, затянувшийся миг он заплакал.
Он понял — что бы ни случилось на Дабоге, но старая жизнь уже не вернется… никогда.
Кричащая корова, один бок которой представлял собой кровавое месиво сожженной плоти, а другой лоснился тщательно выскобленной, ухоженной шкурой, была как две половинки разломанной жизни. Она не сможет дальше жить… — вдруг с отрешенностью подумал Игорь и понял, что данное утверждение относится ко всей планете…
В этот миг ему хотелось одного — кричать в унисон с предсмертным, полным боли и незаслуженной обиды криком животного…
Нет… Нет… Нет…
Мысли бились в голове, как ошалевшие звери в тесной клетке.
Нет… Я не могу…
Игорь знал — он должен двигаться дальше, потому что за его спиной в мрачных глубинах бункера остались дети. Живые, здоровые дети, которые, вероятно, уже потеряли все, кроме надежды…
Он должен привести к ним помощь…
Из черных, клубящихся туч внезапно пошел проливной дождь. Где-то у горизонта бесновались молнии. Внешние динамики «Беркута» передавали монотонный шелест падающей воды и отдаленный, сглаженный расстоянием рокот громовых раскатов.
До столицы Дабога оставалось не больше тридцати-сорока километров, но Игорь еще не встретил ни одного человека. Никто не выходил на связь, вся планета опустела, вымерла.
Он отчаянно надеялся найти в столице живых людей, узнать у них наконец, что за катастрофа постигла Дабог, потребовать срочной эвакуации для оставшихся в бункере детей…
Людей он нашел на городской окраине.
Дождь падал сплошной стеной, ухудшая и без того скверную видимость. «Беркут» пробирался меж рядами деревьев бао, по направлению к одной из радиальных дорог, которая вливалась в город с севера. Когда ему оставалось пройти не больше полукилометра по раскисшей от дождя почве плантации, навигационная система робота внезапно закатилась злобным, заполошным воем. Игорь, отупевший от горя и многочасовой монотонной ходьбы, вздрогнул всем телом, выпрямившись в кресле и ошалело посмотрев на приборы. Машина остановилась, так и не преодолев последнего, растущего почти вплотную к дороге ряда деревьев.