Далекие берега. Навстречу судьбе
Шрифт:
— Уходи!
Клеменс вновь ударил его.
— И больше никогда не возвращайся!
Филипп отступил, но сразу остановился.
И тогда стражники сделали вид, что целятся в него. Клеменс же стал бросать в Филиппа камни.
Охваченный страхом, мальчик побежал.
Заливаясь слезами, он несколько раз падал. Клеменс Муир осыпал его градом камней!
Восемнадцатого июня 1728 года суд по делам о несостоятельности отправил во Флит под охраной двух солдат нового должника.
Мужчина
Войдя в привратницкую, он, казалось, был морально убит, осознав реальность своего заключения.
Ему дали понять, что он должен будет «позировать для своего портрета».
Два главных надзирателя, четыре стражника и ключник Господского дома встали перед ним.
Во Флит «позирование для портрета» не имело ничего общего с искусством. Стражники запоминали лицо нового жильца, чтобы потом узнавать его как в тюрьме, так и в тюремных границах.
Играя в эту забавную игру, мерзавцы в совершенстве овладели искусством физиогномики.
Улыбаясь, ключник сказал мужчине (вероятно, он это повторял всем вновь прибывшим):
— Быть во Флит означает не войти в эти скорбные стены, а впустить это сюда!
И он показал пальцем на лоб мужчины.
Минут через десять тюремщики разошлись. В привратницкую вошел управляющий Томас Бэмбридж. Он сел перед новым заключенным, держа в руках его судебное досье.
— Какое несчастье постигло вас, милейший?
Мужчина испытал облегчение, увидев человека, который после грубиянов-тюремщиков показался ему более образованным и снисходительным.
— Мсье Роберт Кастелл, так? — сказал Бэмбридж, читая документы. — Чем занимаетесь?
— Я архитектор, мсье.
— А! Прекрасная профессия! Великое искусство. Мне тоже хотелось быть архитектором. Вы можете сообщить нам точные сведения об этом старинном строении Флит?
— Разумеется, мсье.
Бэмбридж избавил себя от необходимости читать дальше и закрыл досье.
— И по какому же прискорбному стечению обстоятельств такой великий архитектор, как вы, оказался в долговой тюрьме?
— Я на свои деньги издал иллюстрированную книгу о загородных виллах древних римлян.
— Интересно!
— Я рассказывал в ней об их садах, банях, планировке…
— Интересно!
— …я впервые поместил в ней точные изображения двух домов Плиния Младшего в Лаурентине и Тоскане.
— Интересно…
— Я основывался на его письмах к Галлу и Аполлинарию.
— Очень интересно!
— Я заказал небольшой тираж своего произведения и открыл на него подписку. Увы, книга не пользовалась таким спросом, на который я рассчитывал. Я вложил в нее свои пятьдесят фунтов. Через год типограф не захотел продлевать мой кредит, и вот я оказался здесь.
— Вы поведали мне очень грустную историю. У вас есть семья? Будет ли она жить здесь вместе с вами?
— У меня жена и четверо малолетних
— Интересно!
— Но сейчас они живут у подруги жены, в Дархэм-Ярде. Я не хочу обрекать их на тюремную жизнь.
— Я вас понимаю.
Бэмбридж ощутил себя обворованным на дюжину шиллингов в неделю. Он не мог допустить такого и заявил:
— Позвольте мне познакомить вас с условиями жизни во Флит. Приход сюда обойдется вам в пять фунтов стерлингов. Вы должны заплатить их мне.
— Пять фунтов?
— Закон обязывает меня платить надзирателям, ключникам, привратникам. У вас есть пять фунтов?
— Это практически все, что у меня есть.
— Затем мы должны договориться о комнате, достойной вашего положения, на срок вашего пребывания у нас. Я сразу же отметаю дом Убогих. У нас есть Господский дом, где вы будете жить в спокойствии по цене шиллинг и четыре пенса в неделю. Вам также придется платить за еду. Сможет ли ваша семья платить за эти элементарные потребности до тех пор, пока вы не соберете сумму, которую от вас требует ваш кредитор?
— Мисс Джонс, приютившая мою жену и детей, обещала выступить гарантом.
— Полагаю, вы составили план, как выплатить долг в самые короткие сроки?
— Я рассчитываю расплатиться с типографом, предложив ему новое произведение, которое вот-вот должен закончить.
Мужчина показал на тяжелый кожаный саквояж.
— Новый перевод с латыни трактата по архитектуре Витрувия.
— Интересно. Вы предприимчивый человек, мне это нравится.
Бэмбридж встал, словно намереваясь показать ему Господский дом, но тут же сел. Роберт Кастелл продолжал стоять.
Выражение лица Бэмбриджа изменилось, и он заговорил доверительным тоном:
— Мсье Кастелл, вы кажетесь мне весьма уважаемым человеком. Известный архитектор, который к тому же переводит с латыни! Могу ли я говорить с вами откровенно?
— Прошу вас, дорогой мсье Бэмбридж.
— Что делать в моей тюрьме такому человеку, как вы?
Кастелл сел:
— Что вы хотите этим сказать?
— Господский дом Флит совершенно не соответствует своему названию. Послушайте: что касается комфорта, вы не найдете ничего подобного ни в Маршалси, ни в Людшейте, только разве этого достаточно? Несостоятельные должники — это в основном жалкие воры или мошенники, не заслуживающие лучшей участи. Но вы?
Бэмбридж удостоверился, что их никто не подслушивает.
— Вокруг тюрьмы существует зона, которая называется тюремными границами Флит. Там мои заключенные могут жить, пользуясь определенной свободой. Ваша семья сможет вас навещать, когда пожелает, а не подчиняясь тюремному расписанию. К тому же для малолетних детей таверна гораздо лучше, чем тюремная камера. Что вы на это скажете?
— А каковы условия проживания в этих тюремных границах?
Во время их разговора Бэмбридж внимательно рассматривал одежду Кастелл а: