Далекие берега
Шрифт:
– Граф Ильмар, позволено ли будет бедной баронессе присесть в вашем присутствии?
Хелен стояла надо мной, слегка согнувшись в насмешливом поклоне.
– Хозяин Печальных Островов, почему вы так спешно покинули свои ленные владения?
Она не удержалась, снова прыснула, как молоденькая глупая девчонка. Уселась рядом, сказала почти ласково:
– Граф... Граф-вор.
– Не смейся, летунья, - сказал я.– Все воры. И
Хелен покачала головой:
– Ты не прав, граф Ильмар. Есть у него право в дворянство принимать. По крайней мере - было. Только особо не радуйся, титул с тебя мигом снимут...
– Титул не снимают, - огрызнулся я, будто принял слова о дворянстве всерьез.
– Еще как снимают. Вместе с головой. Давай, разотру тебе ноги.
Я молча спустил штаны, и Хелен принялась здоровой рукой массировать голени. Без брезгливости, не морща нос от грязи и пота.
Она и не такую грязь повидала, наверное.
– Он что, столь высокороден?– спросил я.
– А ты даже не знаешь, кто твой дружок?– Хелен хихикнула.– Ох, какие графы нынче необразованные... Высокороден, не сомневайся. Колет ноги?
– Колет.
– Хорошо. Сейчас за мальчишкой двинемся.
– Зачем?
Хелен вздохнула:
– Возьмем живым, так и ты жить останешься. И не просто жить, а с титулом. Я скажу, будто ты с самого начала мне помогал. Слово чести!
Кажется, она не шутила. Да и не шутят высокородные с честью.
– Нет. Пусть идет. Мы с ним вместе бежали, он за меня смерть в вину взял. Не стану я его ловить, Ночная Ведьма.
– Я особо и не надеялась, - просто ответила Хелен.
– Сама беги... если хочешь.
– Не могу. Тоже зашибла ноги, Ильмар. Из меня сейчас ловец... как из тебя граф.
– Давай тоже разотру, летунья...
Потянулся было к ней я, опомнился и замер. Мы уставились друг на друга.
– Это от страха, - сказала Хелен.– От страха всегда так. Хочется... жизни радоваться.
Я провел ладонью по гладкой белой коже. Спросил:
– Ну и как, летунья, рады мы жизни?
Секунду она колебалась. Зрачки у него расширились, губы дрогнули:
– Рады... граф.
И черные женщины у меня были, и китаянки. А вот высокородных никогда. Происхождением не вышел. И все дружки, что про любовниц-графинь рассказывали, врали напропалую, это уж без сомнения.
Одно обидно - не меня она хотела,
И не Ильмару-вору отдалась, а Ильмару-графу. Пускай даже графу на час.
А так... как с черными. Вначале непривычно, а потом видишь женщина как женщина.
Страстная она оказалась, будто ее год в одиночной камере продержали, да еще со связанными руками. Только и я - от пережитого, от свободы нахлынувшей, от тюремного воздержания был грубый как насильник.
Кажется, именно это ей и понравилось.
Потом я лег рядом, положил Хелен руку на мягкий животик, посмотрел искоса. Довольна? Довольна.
А вот у меня настоящего удовлетворения не было. Так... одно облегчение да сладкая усталость.
Будто не по правде все, а сон любовный приснился.
– Ноги-то разошлись?– спросила Хелен.– У меня вроде да. Даже рука меньше болит.
Она улыбалась, а мне вдруг противно стало. Что же это, я для нее лекарством послужил? Поднялся - ноги и впрямь слушались, стал одеваться.
– Не сердись, Ильмар, - сказала летунья.– Злая я сейчас. Марка упустила, планёр разбила. Перед Домом ответ держать...
– Пошли со мной, - сказал я.– Выбираться вдвоем легче.
Хелен облизнула губы.
– Ты иди, Ильмар-вор. И быстрее иди. Здесь пост есть, башня стоит неподалеку.
– Какая башня?
– Наша башня, летунов. Погоду изучать, ветра. Карты там составляют, чтобы летать над побережьем. Они планёр должны были увидеть, вышлют сюда конный разъезд. Ты уходи на север, к Виго. Я не скажу, куда ты пошел.
Вот оно как.
Судьба у вора - простая. Хватай да беги. О друзьях не думай, девиц выбирай на час.
– И на том спасибо, Хелен.
Кинжал я за пояс спрятал. Может я теперь и граф, только все одно Слова не знаю.
– Удачи тебе, вор Ильмар.
– Какой удачи, Ночная Ведьма?
– Тебе теперь жизнь сохранить - вот и вся удача. Забейся в щель, да и живи тихонечко. Кинжал лучше выбрось в море, слишком вещь приметная.
– Вор Ильмар подумает, - сказал я.
Хелен улыбнулась мне с земли. Она по-прежнему лежала нагая, не стесняясь... хотя чего уж теперь стесняться? Красивая, умная, и как всегда - не моя.
Отвернулся я, и захромал потихоньку на север, к Байону, к Виго. Ноги еще слушались плохо.
Но все же Хелен была права - разошлась кровь в жилах.
Испытанный, видно, способ.