Далекие часы
Шрифт:
Выбор слов показался мне странным, и я засомневалась, правильно ли поняла.
— В доме существует традиция, согласно которой детям позволяют перебраться вниз в отдельные комнаты по достижении тринадцати лет, и хотя мы с Саффи ужасно гордились, когда наше время наконец наступило, должна признаться, что скучала по чердачной комнате, которую мы делили с сестрой.
— Полагаю, это обычное дело для близнецов.
— Несомненно. — Она почти улыбнулась. — Идемте. Я покажу вам дверь смотрителей.
Шкаф
Перси словно ничего не заметила. Она сложилась пополам, потянула за низкую ручку шкафа и приоткрыла зеркальную дверь.
— Она здесь. В задней стенке. — Хозяйка уставилась на меня, не отходя от двери; ее брови-лезвия опустились. — Но вам наверняка отсюда не видно?
Этикет не позволял мне зажать нос, так что я глубоко вдохнула, задержала дыхание и шагнула к Перси. Та отступила в сторону, давая понять, что я должна подойти еще ближе.
Отогнав образ Гретель у печки ведьмы, я по пояс забралась в шкаф и разглядела сквозь зловещий полумрак маленькую дверцу в задней стенке.
— Ух ты, — на последнем дыхании произнесла я. — Вот она.
— Вот она, — подтвердил голос из-за спины.
Запах уже не казался таким ужасным теперь, когда им приходилось дышать, и я сумела оценить привкус Нарнии при виде потайной двери в глубине шкафа.
— Так вот как смотрители входят и выходят, — гулко заметила я.
— Смотрители — возможно, — криво усмехнулась Перси. — Что до мышей, это другое дело. Маленькие негодники заполонили весь дом; им не нужна такая роскошная дверца.
Я вылезла из шкафа, стряхнула пыль и тут заметила картину в рамке на передней стене. Приблизившись, я выяснила, что это не картина, а страница с религиозным текстом. Она все время находилась у меня за спиной, и только сейчас я увидела ее.
— Что это за комната?
— Здесь жила наша няня, — ответила Перси. — Когда мы были совсем маленькими, эта комната казалась лучшим местом на земле. — На мгновение на ее лице мелькнула улыбка и увяла. — Это почти чулан, как по-вашему?
— Чулан с прелестным видом.
Я подошла к ближайшему окну, единственному, на котором сохранились выцветшие занавески. Отдернув занавески, я с удивлением уставилась на множество прочных запоров, приделанных к раме. Должно быть, от Перси не укрылось мое удивление, поскольку она пояснила:
— У отца был пунктик в вопросах безопасности. Он так и не забыл один несчастный случай в своем детстве.
Кивнув, я выглянула в окно и испытала трепет узнавания; и поняла, что узнала не то, что видела, но то, о чем читала
— Здесь был ров, — догадалась я.
— Да. — Перси встала рядом, придерживая занавески. — Одно из моих первых воспоминаний — бессонная ночь и голоса внизу. Стояло полнолуние. Я выглянула в окно и увидела, как наша мать плавает на спине и смеется в серебристом свете.
— Она была заядлой пловчихой, — вспомнила я прочитанное в «Майлдерхерсте Раймонда Блайта».
Перси кивнула.
— Папа подарил ей на свадьбу круглый пруд, но она всегда предпочитала ров. Им занялся специальный человек. Когда она умерла, папа засыпал ров.
— Видимо, он напоминал ему о ней.
— Да.
Ее губы дернулись, и я осознала, что довольно неосторожно расспрашиваю ее о семейной трагедии. Я указала на каменный выступ, наряженный в нижнюю юбку рва, и сменила тему.
— Что это за комната? Не помню, чтобы видела балкон.
— Библиотека.
— А там? Что за огороженный сад?
— Это не сад. — Она отпустила занавеску, и та упала на место. — И нам пора двигаться дальше.
Ее тон стал ледяным, тело окаменело. Очевидно, я оскорбила ее, но не понимала как. Быстро прокрутив в голове наши последние реплики, я решила, что, скорее всего, она просто пала духом под бременем старых воспоминаний.
— Наверное, потрясающе жить в замке, который столько лет принадлежал вашей семье, — тихо промолвила я.
— Да, — отозвалась она. — Это не всегда было просто. Приходилось идти на жертвы. Мы были вынуждены продать большую часть поместья, последним — фермерский дом, но сумели сохранить замок.
Она демонстративно осмотрела оконную раму и смахнула кусочек отслоившейся краски. Когда она заговорила, ее голос был деревянным от старательно сдерживаемых чувств:
— Сестра была права. Я люблю этот дом, как другие любят людей. Всегда любила. — Перси покосилась на меня. — Наверное, вам это кажется эксцентричным.
Я покачала головой.
— Нет, вовсе нет.
Брови-шрамы с сомнением выгнулись, но я не обманывала, я вовсе не считала это эксцентричным. Сердце моего отца разбилось, когда ему пришлось расстаться с домом, где протекло его детство. Довольно незамысловатая история: маленький мальчик, вскормленный на баснях о знаменитом прошлом своей семьи, и обожаемый богатый дядюшка, щедрый на обещания, который неожиданно передумал на смертном одре.
— Старые здания и старые семьи принадлежат друг другу, — изрекла Перси. — Так было всегда. Моя семья живет среди камней замка Майлдерхерст, и мой долг — хранить их. Чужакам такое не под силу.