Далекие часы
Шрифт:
Я вытащила из него огромную стопку бумаги, кроме того, из конверта выпали две кассеты. Здесь было около сотни страниц, аккуратно скрепленных парой зажимов. Сверху лежало письмо от Джудит Уотерман с кратким описанием проекта, суть которого сводилась к следующему абзацу:
«НОВАЯ КЛАССИКА ПИППИН» — это потрясающая новая серия «ПИППИН БУКС», в которой наши постоянные и новые читатели найдут подборку любимых классических текстов. Превосходно переплетенные в едином стиле, украшенные декоративными форзацами и снабженные новыми биографическими справками, книги серии обещают стать ярким событием
Внизу письма имелась рукописная сноска от Джудит:
Эди, разумеется, вы можете писать что угодно, но на первых совещаниях по постановке задачи мы решили — учитывая то, сколь многое уже известно о Раймонде Блайте, и то, что он был так скрытен в отношении источника вдохновения, — уделить во вступлении особое внимание трем дочерям, задавая и раскрывая вопрос, каково было расти под сенью «Слякотника».
В расшифровках интервью вы найдете подробный отчет и впечатления от визитов в замок нашего первого автора, Адама Гилберта. Вы можете воспользоваться ими, но, несомненно, захотите провести свое собственное исследование. В этом отношении Персефона Блайт была на удивление уступчива и предложила вам навестить их. (Можно не напоминать, что если она затронет истоки истории, мы будем счастливы узнать об этом!)
Бюджет невелик, но осталось достаточно, чтобы оплатить недолгое пребывание в деревне Майлдерхерст. Мы связались с миссис Мэрилин Кенар из соседней частной гостиницы. Адам был доволен качеством и чистотой номера; питание входит в цену. Миссис Кенар рекомендовала четырехдневное пребывание с заездом тридцать первого октября, так что к нашему следующему разговору, пожалуйста, определитесь, следует ли забронировать номер.
Я перевернула письмо, провела рукой по титульному листу материалов Адама Гилберта и насладилась поистине волнующим моментом. Наверное, я и вправду улыбнулась, когда перелистнула страницу, и уж точно прикусила губу. Слишком сильно, вот почему я это запомнила.
Четыре часа спустя я все изучила и больше не сидела в тихом лондонском офисе. То есть сидела, разумеется, и в то же время — нет. Я унеслась на много миль прочь, в мрачный и запутанный лабиринт замка в Кенте, к трем сестрам, их неправдоподобному отцу и рукописи, которой еще предстояло стать книгой, которой еще предстояло стать классикой.
Отложив расшифровку, я отодвинула стул от стола и потянулась. Затем встала и потянулась еще раз. Поясницу свело судорогой — такое вроде случается, когда читаешь, закинув ноги на стол, — и я пыталась расслабиться. Время и ограниченное пространство позволили некоторым мыслям подняться с океанического дна души, в особенности меня волновали два момента. Во-первых, меня охватило благоговение перед мастерством Адама Гилберта. Записанные на кассету интервью были явно перенесены слово в слово и подготовлены на старомодной пишущей машинке с каллиграфическими рукописными примечаниями в нужных местах, причем с такими подробностями, что больше напоминали пьесы, нежели интервью (включая сценические ремарки в скобках, если кто-либо из его персонажей давал к этому малейший повод); возможно, именно поэтому вторая мысль поразила меня так сильно:
Я медленно побарабанила пальцами по стопке бумаг; существовало множество веских причин, по которым Адам Гилберт мог ее пропустить. Материала более чем хватало и без дополнительных комментариев, она даже не родилась на момент первой публикации «Слякотника», она была Юнипер… Тем не менее это казалось странным. Когда что-то кажется странным, перфекционист во мне начинает тревожиться. А я не слишком люблю тревожиться. Есть три сестры Блайт. Следовательно, их история не должна… не может быть написана без голоса Юнипер.
Контактные данные Адама Гилберта были напечатаны внизу титульного листа, и я размышляла целых десять секунд — как раз столько, чтобы решить, не слишком ли поздно звонить в половине десятого вечера человеку, проживающему по адресу: Олд-Милл-коттедж, Тентерден, — прежде чем схватить трубку и набрать его номер.
На том конце линии ответила женщина:
— Здравствуйте. Миссис Баттон слушает.
Ее медленный мелодичный голос напомнил мне фильмы военной поры, в которых телефонистки стройными рядами работали на коммутаторе.
— Здравствуйте. Меня зовут Эди Берчилл. Наверное, я не туда попала. Мне нужен Адам Гилберт.
— Это дом мистера Гилберта. Я его сиделка, миссис Баттон.
Сиделка. О господи! Так значит, он инвалид.
— Простите, что побеспокоила вас в такое позднее время. Возможно, мне следует перезвонить в другой раз.
— Отнюдь. Мистер Гилберт все еще в своем кабинете — я вижу свет из-под двери, — вопреки предписаниям врача. Но пока он бережет больную ногу, я ничего не в силах изменить. Он довольно упрям. Подождите минуту, я переведу ваш звонок.
Она положила трубку с громким пластмассовым звуком; раздались размеренные удаляющиеся шаги. Стук в дальнюю дверь, неразборчивые фразы, и через несколько секунд трубку взял Адам Гилберт.
После того как я представилась и обрисовала цель своего звонка, последовала пауза, во время которой я еще раз извинилась за неловкую ситуацию, вследствие которой наши пути пересеклись.
— До сегодняшнего дня я даже не подозревала об издании «Пиппин букс». Не представляю, почему Перси Блайт вмешалась.
Он по-прежнему не реагировал.
— Мне правда очень, очень жаль. Я не в силах это объяснить; мы виделись с ней всего один раз, и то мельком. Уверяю вас, ничего подобного я и в мыслях не держала.
Я несла вздор и сознавала это, так что огромным усилием воли заставила себя замолчать.
Наконец он ответил уставшим от жизни голосом:
— Ну хорошо, Эди Берчилл. Я прощаю вам то, что вы украли мою работу. Но у меня есть условие. Если вы узнаете что-то о происхождении «Слякотника», первым делом дайте знать мне.
Папе это не понравится.
— Конечно.
— Тогда по рукам. Чем могу помочь?
Я сообщила, что недавно прочла его расшифровку, сделала комплимент основательности его заметок и наконец заключила:
— Только не пойму одной мелочи.
— Какой же?
— Третья сестра, Юнипер. Там нет ни одного ее слова.
— Да, — подтвердил он. — Ни слова.
Тщетно подождав продолжения, я спросила:
— Вы беседовали с ней?
— Нет.