Далекие острова. Трилогия

Будилов Олег Юрьевич

Рок проспал до самого обеда. Я несколько раз к нему заходил, но дверь оказывалась заперта и на стук никто не отвечал. Я сходил на первый этаж, где в парикмахерской меня постригли и побрили, посидел в холле, разглядывая проходящих мимо постояльцев и выкурил толстую сигару в курительной комнате. Когда капитан проснулся, мы пообедали в гостиничном ресторане и разошлись по своим делам.

Мне нужно было купить кое-какие вещи в дорогу, поэтому я взял извозчика и отправился в старый город. Здесь все оставалось по-прежнему. Иногда мне казалось, что даже если привычный мир рухнет, то старый город со всеми своими лавочками, магазинчиками, палатками

и злачными местами, останется в том же состоянии, в котором пребывает уже не одну сотню лет. Казалось, что время здесь остановилось. Я купил сигары и коньяк, подобрал на развале несколько старых книг в потертых переплетах. На одной из них на полях остались пометки, сделанные рукой предыдущего читателя. Помню, как тетя ругала меня за то, что я вечно тащил в дом старые книги.

– - Их же читали, какие-нибудь проходимцы, трогали своими руками, - говорила она, брезгливо сморщив нос. Но я справедливо полагал, что книга не может нести в себе ни заразу, ни отрицательную энергию.

Я выпил чаю в кафе и погулял по смотровой площадке. С неба сыпалась мелкая холодная морось, бушлат намок и стал пахнуть мокрой псиной. Я купил все, что мне может пригодиться в дороге, так что оставаться дольше в старом городе не было никакого смысла.

Тяжело нагруженный бумажными пакетами, я взял рикшу и попросил отвезти меня на Канатную улицу к старой церкви. Возвращаться в гостиницу было еще слишком рано. По узким улочкам старого города рикша шел медленно, сворачивая в переулки, когда путь нам преграждали скопления людей, повозок или группы торговцев, выясняющих отношения друг с другом. Страсти здесь кипели не шуточные, но до драки дело никогда не доходило, все заканчивалось взаимными оскорблениями. Торопиться мне было некуда, и я с удовольствием наблюдал эти уличные сценки, похожие на театральные представления.

Приземистая морская церковь была построена еще в прошлом веке на пожертвования прихожан.

Я попросил рикшу меня подождать, купил в лавке при входе пять корабликов и вошел внутрь.

Старухи в черных платках, как всегда сидели вдоль стен и молчали. Как только я уйду, они тут же начнут в голос обсуждать меня. Обращать внимание на старых ворон было глупо. Священники никогда их не прогоняли и в каждой церкви были свои городские сумасшедшие. Иногда они приводили с собой детей, и малыши бегали по всему залу, валялись по полу, но делали все это молча, чтобы не мешать верующим и никогда не забегали в исповедальню.

Я взял при входе маленькую скамеечку, поставил ее у самого края бассейна и сел. Никто ко мне не подходил и не мешал, старухи не шевелились, только шмыгали большими носами и кряхтели. Один за другим я опустил в бассейн кораблики и долго смотрел, как они покачиваются на воде. Пять офицеров оставил я на Диком острове. Что с ними? Живы ли? Сейчас я молился за каждого и просил океан дать мне возможность вернуть их домой.

Я опустил руки в воду и плеснул вслед корабликам. Подхваченные поднявшейся волной они достигли середины бассейна, замедлили ход и остановились, медленно покачиваясь на воде.

Человек -- это тот же корабль. Его могут захлестывать житейские волны, трепать ветер, он может разбиться о скалы или наскочить на мель, но пока он не утонул, остается надежда.

Старуха слева от меня громко всхрапнула, и я понял, что пора уходить.

В гостинице меня ждал посетитель. Когда я взял у портье ключ от номера и подошел к двери, со стула поднялся доктор Сол и приветствуя меня, махнул мокрой шляпой.

– -

Добрый вечер! Я жду Вас уже полчаса.

– - Добрый вечер, - ответил я, открывая дверь, - заходите. Как Вы узнали, что я здесь остановился?

– - Капитан Рок сказал. Он сегодня был у меня.

Сол вошел в комнату и с интересом огляделся.

– - Роскошные апартаменты.

– - Завидуете?

– - Немного.

Он разделся, повесил пальто и шляпу на вешалку, сел на стул и потер костлявые руки.

– - Я очень рад Вас видеть.

– - Я тоже. Выпить хотите?

– - Не откажусь, - доктор шмыгнул носом, - ужасная погода.

Я взял в буфете рюмки, разлил коньяк и дернул шнур для вызова прислуги. Когда пришла горничная, я заказал кофе и бутерброды.

Мы сидели друг на против друга, пили коньяк и не торопились начинать разговор. От Рока я уже знал, что доктор дал согласие участвовать в экспедиции.

– - Я рад, что мы поплывем вместе, - наконец сказал Сол.

– - Я тоже, - сказал я, - чем Вы занимались все это время?

– - Работал в больнице, здесь в столице.

Два года назад мы расстались не очень хорошо. Сол злился на меня. Он считал, что я бросил на произвол судьбы артиллерийского лейтенанта. Мы покидали Дикий остров в спешке, боялись погони, и я решил не дожидаться отставшего офицера. Согласен, поступок не самый лучший, но на карту были поставлены наши жизни и секретное донесение, которое я должен был передать.

Видимо доктор еще испытывал определенную неловкость, общаться, так же свободно, как раньше у нас не получалось.

– - Скажите, - спросил Сол, - почему Вы согласились отправиться в эту экспедицию?

– - Хочу вернуть своих людей домой.

Доктор кивнул, каким-то своим мыслям и стал набивать трубку.

– - А Вы?
– спросил я.

– - А меня, собственно, никто не спрашивал, - доктор улыбнулся, - пришел Рок и сказал, что меня призывают на военную службу. Он конечно поинтересовался, не против ли я, но так для порядка.

– - Со мной было тоже самое.

Доктор раскурил трубку и выпустил струю ароматного дыма.

– - Не скажу, что я сильно обрадовался, но, когда узнал, что Вы тоже едете, подумал, что должен быть рядом с Вами.

Я прекрасно понимал, что все это красивые слова. Возможно они довольно точно передавали эмоциональное состояние доктора, но в данном случае от него ничего не зависело. Мы жили в милитаристическом государстве, которое всегда балансировало на грани войны и каждый гражданин мог быть призван в армию в любое время. Отказаться нельзя. Просто среди людей воспитанных, было принято передавая повестку, спрашивать готов ли призывник отдать свой долг родине. Это частично снимало ответственность с рекрутера, согласился добровольно, значит, если убьют на войне, сам виноват, насильно никто не тащил. Как правило соглашались все, потому что судьба отказника была не завидна, сам пострадаешь и семье достанется.

Горничная принесла поднос, поставила его на стол, сделала книксен и вышла. Я снял салфетку.

Маленький кофейник был рассчитан на две чашки, а на большой сверкающей тарелке лежали четыре крошечных бутерброда. В столице всегда так, заказывая какое-нибудь дорогое блюдо, ты рассчитываешь на большую порцию, а тебе приносят маленький кусочек, правда оформленный, как произведение искусства.

– - Как Вы думаете наши друзья все еще живы?
– спросил Сол.

Я поперхнулся. Из пяти оставшихся на острове офицеров трое участвовали в мятеже.