Далекие острова. Трилогия
Шрифт:
Бад всегда был человеком действия, если ему не сидится на месте, пускай. Засада лучше, чем хандра.
Я вызвал к себе моринер-лейтенантов Маса и Жена. Люм нашел их быстро, оба были в казарме.
– - Добрый вечер, - сказал Жен, проходя в кают-компанию. Он был подтянут и свеж, лейтенант Мас так и не побрился.
– - Проходите господа, садитесь.
Они расположились у двери на дальнем конце стола. Нас разделяло несколько метров. Обычно офицеры садились на свободные места, как можно ближе ко мне, так удобнее, тем более, когда на совещание приглашают всего двоих.
Я никогда не был в родовых дворянских замках, но, как и все, слышал об огромных мрачных
Ну что же, именно это я и собирался сделать.
– - На ваших людей поступили жалобы, господа. Рядовые забывают приветствовать офицеров и не уступают им дорогу. Как Вы можете это объяснить?
Лейтенанты переглянулись. Жен встал.
– - Позвольте узнать, - с вызовом сказал он, - от кого поступила жалоба?
– - Садитесь. Это не важно. Я не собираюсь устраивать разбирательство, как в гимназии, когда из столовой крадут сахар. Если еще раз повториться, что-нибудь подобное, если мне доложат о том, что нижние чины ведут себя непочтительно к офицерам, я приму самые жесткие меры. Постарайтесь донести до своих подчиненных, что в следующий раз замечанием они не отделаются, я прикажу бить их шомполами, а Вас разжалую...
Мас уставился в пол, а Жен покраснел и бросил на меня злобный взгляд.
– - ...и найду Вашим десантникам других командиров, если Вы не в состоянии навести во взводе порядок. Свободны.
Офицеры встали. Жен кивнул на прощание и стремительно вышел, идущий сзади Мас, придержал дверь.
– - Извините, господин супер-лейтенант-моринер, мы разберемся, - сказал он.
– - Надеюсь.
С молодыми офицерами всегда трудно. Им кажется, что впереди множество возможностей, звания, ордена и награды. Они еще не поняли, что служба -- это нудная однообразная работа, в которой главное ответственность и дисциплина. На войне ты можешь блеснуть, совершить подвиг и выдвинуться на первые места, но это случается редко, большинство храбрецов сразу погибают. Жен и Мас закончили академию и отслужили почти год. Они принимали участие в ежемесячных учениях, заслужили авторитет у низших чинов и стали полноправными членами морины. Я не видел смысла возиться с ними, как с приготовишками.
Раздражала неадекватная реакция и вспыльчивость Жена. Командир взвода не может не замечать, что низшие чины начинают отбиваться от рук. На каждый случай неповиновения нужно реагировать мгновенно. В истории флота были и бунты, и захваченные корабли, и повешенные на рее офицеры. А здесь, вдали от цивилизации и адмиралтейства, надо быть осмотрительным вдвойне.
На месте мне не сиделось и, думая о командирах взводов, я ходил по кают-кампании из угла в угол. Неожиданно мой взгляд упал на задвинутый под лавку саквояж Аси. Видимо Бад убрал его со стола вниз, да так и оставил. Саквояж обыскали без меня. Ну что же, самое время осмотреть его еще раз.
Это была дорогая вещь из натуральной кожи, на углах потертости, с одного боку длинная ровная царапина. Я поставил саквояж на стол, раскрыл, вытащил все вещи и разложил перед собой.
Перед походом, я брезгливо спросил у капитана из разведки, нравится ли ему копаться в чужих вещах. Он тогда только усмехнулся. Теперь я начинал его понимать. Нет, копаться в вещах ученного мне не нравилось, но я должен был узнать об этом человеке, как можно больше.
Я открыл маленький несессер: помазок, бритва, патентованное средство после бритья, мыло, зубная щетка, зубной порошок, в маленьком отделении какие-то таблетки, может быть желудочное или снотворное, самый обычный набор путешественника.
Я вышел из штаба и направился к доктору.
О мрачных событиях в лазарете, больше ничего не напоминало. Кровать Аси была застелена чистым бельем и аккуратно накрыта одеялом, только на табуретке стояла алюминиевая кружка наполненная морской водой, наверно читали молитву. Сола не было видно, но в операционной кто-то гремел инструментами. Я остановился при входе и кашлянул. Доктор выглянул из-за занавески.
– - Заходите, я сейчас освобожусь.
Раньше в лазарете ночевали трое: Сол, Кос и Аси. Потом интендант перебрался со своими пожитками на склад, где поставил такую же, как у нас с Бадом, походную кровать, Аси умер и доктор остался один. Его саквояж с книгами покоился под кроватью, бушлат и фуражка висели на вешалке, спиртовку, кофе и любимое вино он поставил в операционной, превратив ее на время, пока не было раненных, в подобие кабинета.
– Вы, помнится, хороший кофе предлагали, - громко сказал я.
Доктор отодвинул занавеску.
– - Заходите, сейчас поставлю вариться, или, может быть, хотите вина?
– - Нет, спасибо.
Я прошел в операционную и сел на табурет. Доктор возился со спиртовкой.
– - Давно не виделись, - сказал я.
Сол промолчал, он медленно, на глазок, насыпал кофе, налил воду и поставил маленький кофейник на спиртовку.
– Что это Вы там говорили о большем острове, который распался на много маленьких?
Доктор с удивлением уставился на меня, потом отвернулся, кивнул, каким-то своим мыслям и принялся доставать из тумбочки чашки.
– - Бур, Вы консерватор, - сказал он, стоя ко мне спиной, - на теорию сотворения мира Вам наплевать.
Сол повернулся и поставил передо мной чашку, - Вы ведь о чем-то другом хотели поговорить?
Эти фарфоровые чашки доктор всегда возил с собой, наверно они напоминали ему о доме. У одной был сколот край, ее Сол поставил перед собой.
– - Я, собственно, хотел спросить, как у Вас получается служить в ордене и верить в теории, которые противоречат основам религии?
– - Совсем не противоречат, - ответил доктор, разливая кофе, - если великий океан создал много маленьких островов, почему он сначала не мог создать один большой?
– - Типично монашеская привычка, отвечать вопросом на вопрос, - сказал я, - и почему же он его разломал?
– - Не понравился.
– - Как?
– не понял я.
Увидев мое неподдельное удивление, Сол заулыбался, - да, очень просто, создал, посмотрел на свое творение, понял, что не нравится, и разбил на части.