Далекие острова. Трилогия
Шрифт:
– - Подъем!
Заспанные егеря вскакивали с кровати, кто-то упал.
– - Подъем! Подъем! Построение через пять минут!
Перепуганные люди хватали одежду, совали ноги в галифе, натягивали гимнастерки, не попадая в рукава.
Я подумал, что с них достаточно и вышел на плац. Флаг морины и судовой журнал Бад унес с собой, но в штабе оставался маленький флаг Содружества Свободных Островов, который мы с доктором вчера сняли со стены и укрепили на флагштоке.
Пока я будил егерей, доктор пошел за Гатом. Артиллерист спал на своем старом месте в
Я посмотрел вверх на хмурое небо, на лицо падали холодные капли.
– - Становись!
Егеря выстроились в две шеренги.
– - Равнение на знамя!
Уже очень давно я лично не командовал людьми, предоставляя эту возможность Баду и взводным.
Сейчас, стоя перед строем, я словно оказался в учебном лагере на продуваемом всему ветрами острове Заух.
– - Смирно!
Моему заместителю нравилось командовать. Он обожал построения и парады, и умел маршируя, высоко тянуть ногу. С времен гимназии я ненавидел линейки, смотры и торжественные мероприятия.
Рядовые замерли, доктор и Гат встали сбоку на место взводных.
Я сказал короткую речь о том, что нам выдалась великая честь охранять пристань и крепость. На всякий случай напомнил, что огнестрельное оружие у нас изъяли во избежание недоразумений с местным населением.
Егеря слушали внимательно и видно было, что возвращение к нормальной лагерной жизни, пошло им на пользу. На сколько я понял, после того, как десантники ушли с адмиралом, Сол заперся у себя в лазарете, а Гат запил. При виде старшего офицера, делового, подтянутого, четко отдающего команды, к нижним чинам вернулась былая уверенность. Все опять стало легко и понятно. Рядовому главное знать, что в морине есть человек, который думает и решает за него, который четко знает, что делать и чем все это кончится.
После построения и смены караула, я отправил людей в казарму.
Мы собрались в кают-компании. Сол взялся варить кофе, а Гат принялся открывать консервные банки, я заметил, что руки у артиллериста слегка подрагивают.
– - Извините господин супер-лейтенант, - сказал он, - плохо мне. Позвольте я немного выпью, опохмелиться нужно.
Доктор вопросительно посмотрел на меня.
– - У меня остался только спирт.
– - И на складе еще есть, - поддакнул Гат.
– - Хорошо, - согласился я, - но только опохмелиться. С пьянством надо завязывать.
– - Слушаюсь, - облегченно вздохнул Гат.
Мы выпили кофе, поели консервов с галетами, артиллеристу налили несколько рюмок разведенного спирта, глаза у него заблестели и на щеках появился румянец.
– - Кухни у нас теперь нет, - сказал я после завтрака, - но нужно, что-то придумать. Людям нужна горячая пища.
– - Да, да, - согласился доктор, - совершенно с Вами согласен. На сухом пайке далеко не уедешь.
– - А, что придумывать, - сказал Гат, он заметно повеселел, - на берегу остались три десантные лодки, в каждой из них должен быть НЗ: сухой паек, вода и котел. Давайте возьмем два котла и будем варить
– - Отлично,- сказал я, - так и сделаем. Назначим поваров и дежурного по штабу, чтобы посуду мыл и пепельницы выносил, а то по уши грязью зарастем.
– - Я сделаю, - сказал Гат.
После завтрака мы отправились осмотреть склады.
Большинство полок оказались пустыми, но люди Толя забрали не все. Часть продовольствия и бочонок спирта они нам оставили. Конечно этого было мало, но в ближайшие несколько недель голодная смерть нам не грозила. В лазарете остались медикаменты, хотя все что было на складе, вывезли.
Хуже всего дело обстояло с оружием, его не было совсем. Все боеприпасы, запасные карабины и револьверы исчезли. Укрепленное помещение под батареей было совершенно пусто, если не считать, ящика с саблями и пяти, прислоненных к стене, абордажных топоров. Сабли оказались в хорошем состоянии, хотя сделаны они были из не самой лучшей стали. Такое оружие обычно предназначалось для торговых судов и видимо попало в экспедицию случайно. В наших списках его точно не было. Сабли использовались при абордажных схватках, делали их довольно массивными, потому что обычную команду никто фехтованию не учил, и расчет был в основном на силу удара. Эти сабли, как и абордажные топоры вышли из употребления пол века назад, так что по сути являлись антиквариатом.
Получалось, что на весь отряд, состоящий из тридцати трех человек, у нас было семнадцать единиц холодного оружия: десять сабель, пять топоров и две шпаги, у меня и у Гата. Конечно у нас троих оставались револьверы, но патронов к ним не было.
Оружие раздали часовым и сержантам, оставшееся сложили в штабе.
Гат пошел пересчитывать продукты, чтобы вечером раздать сухой паек, а мы с доктором решили прогуляться к заброшенному храму.
– - В свое время, я приказал Баду отнести туда несколько револьверов и гранат, посмотрим, может быть он про них забыл, - сказал я Солу, когда мы вышли за ворота.
Я оглянулся. Часовые смотрели нам вслед. Егеря выглядели смешно, с саблями, заткнутыми за пояс и абордажными топорами, они были похожи на пиратов из детских книжек.
Мы углубились в лес. Теперь, когда можно было больше не ожидать нападения дикарей, дорога к храму показалась длиннее. Мы с трудом пробирались через заросли и оступались на скользкой мокрой земле.
– Похоже, наконец наступила осень, - сказал доктор, - интересно какая здесь зима?
В лесу было сыро, на земле растекались мутные лужи, зверье попряталось, даже птицы не пели.
Мокрая, темная громадина храма появилась внезапно. От воды камни казались черными. С потолочной балки в дверной проем маленьким водопадом стекала вода.
Мы зажги, взятую с собой, керосиновую лампу и вошли в темноту.
– - Кстати, керосин они тоже почти весь забрали, - наябедничал доктор.
В этот раз на полу обнаружились следы, кто-то прошел в храм и вышел обратно. Надежда найти оружие, таяла на глазах.
– - Кто-то тут уже побывал до нас, - сказал я.
Доктор промолчал.