Далеко ли до Сайгатки?
Шрифт:
— Куда поплыли? Какие трамвайчики? — Варя схватила Вадима за рукав.
— Мы же на речных трамвайчиках всем интернатом от самой Москвы едем. Сразу восемь штук сцепили, и едем! Понимаешь?
— Вадимка, погоди, я ничего ещё не понимаю.
— Ой, Варя, так ведь твоя же бабушка и мой дедушка целых пятьдесят человек ребят в интернат везут! К вам на Каму! Совсем к Сайгатке близко, в деревню Тайжинку. Ты ничего, ничего не знаешь?
— Ничего не знаю…
— Мы ведь уже давно из Москвы уехали! Сразу после того, как Овражки сгорели. Только
— Овражки сгорели?
— Не все, восемь домов. От зажигалок. От зажигательных бомб, понимаешь?
— Вадим, а… мама?
— Марья Николаевна в городе и Наташа. Это всё ночью случилось. Целый ящик зажигалок с самолёта сбросили, на ваш дом четыре штуки попало… Ой, Варя, как же там теперь дедушка без меня, один? Он же говорил, только ради меня на Каму поедет, а я взял и потерялся…
И Вадим, отчаянно всхлипнув, уткнулся Варе в плечо и горько заплакал.
— Ты, знаешь, не реви. Не маленький, — строго сказала Варя. — Первое: надо сразу же дать Сергею Никаноровичу телеграмму, что ты отстал. На эти самые трамвайчики.
— Я и сам так думал, — Вадимка снова захлюпал. — Только у меня всего один… один рубль…
— А потом догонять придётся.
— Да как же мы их догоним? Они же по Волге плывут!
— Ничего. Догоним. Только надо всё обдумать. — Варя села на ступеньку поудобнее и скрестила на груди руки. — Да, ты не досказал: а тот, Женька Га… нет, Голиков. Он что, значит, тоже отстал и здесь где-нибудь?
— Нет, он не отстал. Он-то до пристани успел добежать, я видел… — уныло ответил Вадимка.
— Ну и пускай. Всё равно мы и без него твоего дедушку с моей бабушкой догоним. Только надо будет всё обдумать, — твёрдо и решительно повторила Варя.
Снова на Восток
Они перелезли через колючую проволоку, потому что лазейку забили досками, а идти кругом было далеко. Тропинка упиралась в груду битого кирпича и щебня.
— Думаешь, он поможет? — робко спросил Вадим.
— Ничего я ещё не думаю… Конечно, поможет.
С Волги подул холодный ветер и поднял тучу пыли. Когда она улеглась, ребята увидели, что по берегу идут три человека.
— Послушайте… Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где здесь может быть Козлов? Андрей Козлов? — крикнула Варя.
— Козлов? Это Козёл, что ли? У причала на разгрузке давеча был. — Один из идущих показал рукой вверх по течению.
— Спасибо!
Вадим поправил разбитые очки и нетвёрдыми шагами поплёлся за Варей.
Вот и причал.
Вода у берега разноцветная от нефти. Привалившись бортом к старому баркасу, стоит пароход. Подъёмный кран, как огромная рука, тянется к нему с берега, снимает с палубы большие белые тюки, передаёт на сушу. Шум, крики…
Грузчики шныряют у мостков. Как ужаленный, взвизгнул свисток, повалил пар. Где же тут разыскать Козла? А он — вон он! Забрался на вышку, похожую на капитанский мостик, и оттуда командует краном:
— Стоп! Поехали! Опять стоп!
Или
— Козё-ол! — изо всех сил крикнула Варя.
Шум ещё громче. Теперь скрежещет огромная якорная цепь. Её волокут по берегу, а с парохода передают уже не тюки, а громадные, как жернова, колёса, части каких-то машин, может быть орудий, и тяжело вздыхает рядом двигатель, направляя за добычей железную руку.
— Козё-ол!
Мальчишка на вышке опустил белёсую голову, пошарил по берегу глазами и вдруг свистнул.
— Эге! — крикнул он. — Пришла!
Через несколько минут они уже сидели внизу на брёвнах. Вадим, открыв рот, не сводил с Козла близоруких глаз, а Варя рассказывала…
— К братану придётся идти, — твёрдо сказал наконец Козёл. — Он чего-нибудь да присоветует. Вы погодите, партию кончим грузить, к нему в часть вас и сведу. Слышь ты, чего насупилась? Гляди веселей!
Было холодно и так темно, что Варя не видела серой стёганки шагавшего впереди Козла.
Город, тоже тёмный, притаился на том берегу, светились только редкие огни вдоль моста.
— Теперь сюда. Гляди, канава.
Варя прыгнула, попала ногой в воду, обрызгала шедшего сзади Вадимку.
— Пришли.
Перед ними был большой неосвещённый дом, похожий на барак. Варя нащупала руками дверь. Она сразу распахнулась, и огромный, как великан, часовой загородил им дорогу.
— Кто такие?
Козёл вышел из тени, заговорил. Часовой не пропустил его, но выслушал и кого-то позвал внутри барака. Наконец Козёл спустился со ступенек, сказал, что придётся обождать, потому что братан сейчас на посту.
Варя с Вадимом, прислонившись к стене, ждали.
В чёрном небе то и дело вспыхивали острые жёлтые полоски. Потом далеко, но отчётливо ударяли по воздуху хлыстом и сразу же гулко раскатывалась железная дробь. По небу вдруг чесанула красная точка, и над городом заныли низкие протяжные гудки.
Козёл объяснил:
— Учебная тревога. Налётов ждут, вот и тревога.
Вадим дрожащим голосом вставил:
— У нас в Москве тоже сначала так — учебная.
В темноте зачавкали чьи-то шаги. Два красноармейца прошли мимо часового; один, молодой, коренастый, вскинув винтовку, отрапортовал, утёр рукой рот и, заметив ребят, подмигнул Козлу. Тот ткнул Варю, дёрнул за рукав Вадима, шепнул:
— Пошли за ним!
Ребята вошли в сени. Пахнуло теплом и свежевыпеченным хлебом. Коренастый красноармеец провёл их через коридор в светлую большую комнату. Здесь на стене висел баян, в углу были составлены друг на друга некрашеные табуретки и длинные скамьи. Кто-то, стоя у рояля, одной рукой играл «чижика».
— А ну, садитесь.
Варя села, Вадимка как был, так и повалился на облезлую кожаную кушетку.
Красноармеец принёс две оловянные миски с дымящейся фасолью, по краюхе хлеба, кивнул: